О чём грустят кипарисы - [19]

— Ты успокоила меня, дочь моя. Вот, оказывается, в чём дело. Я не раз наблюдал, как вы бомбили Керчь, Багерово и поражался, почему ваши фанерные самолёты не горят, не разлетаются на куски. Облако взрыва окутает самолёт, думаю, всё кончено, зажмурю глаза, потом гляжу — летит себе дальше «По-2», целёхонький. Значит, талисманы хранят вас, понятно.

— Не только они, конечно. Иногда мы сами направляем самолёт в то место, где только что разорвался снаряд. Второй там уже не разорвётся. Ничего страшного. Самолёты маленькие, живучие, мы тоже, попасть в нас трудно.

— Мне Бершанская рассказывала, был у вас случай, вернулся самолёт с задания, приземлился, весь в дырах, подошла девушка-техник, взялась за хвост, встряхнула, и он отвалился.

— Вот я и говорю, живучие.

— Севастопольское небо будет во много раз жарче, чем керченское.

— Ничего, нам не привыкать.

Меня удивляло, что Темир-шейх так беспокоился о нас, а о себе вроде и не думал, хотя отправился в логово врага. Мы рискуем жизнью, когда находимся над целью, а такие, как он, — постоянно, днём и ночью.

Словно угадав мои мысли, он сказал:

— Многие мои товарищи погибли. Редеют ряды. Недавно гестаповцы замучили радистку. София, София… Какая была девушка…

— Радистка София? Я что-то слышала о ней. Темир-шейх удивлённо посмотрел на меня.

— Вспомнила! Однажды она передала радиограмму открытым текстом, наши девушки случайно перехватили её. «В селе Семь Колодцев — штаб румынской дивизии. Крыша покрыта белой жестью. Двести метров севернее шоссе — склад горючего». И подпись — София. Это она? Мы в тот же вечер разбомбили эти объекты, я сама летала на задание.

— Это она.

— Когда же? Сейчас вспомню. В октябре сорок третьего. Мы думали, она погибла в тот день. Раз ведёт передачу открытым текстом, значит…

— Нет, в тот раз ей чудом удалось спастись. Гестаповцы схватили её в феврале сорок четвёртого. Привезли сначала в Старый Крым, потом в Симферополь. Зверски пытали, но она не сказала ни слова. Настоящее её имя Алима Аденнанова. Комсомолка, добровольно пошла на фронт, стала разведчицей. Передал; в разведцентр более 80 донесений, была награждена орденом Красной Звезды.

В сорок втором, в августе, погибла разведчица, украинская девушка, которая подписывала свои донесения именем «Тоня». Из оккупированной Керчи она передала около ста радиограмм.

В Крыму действовало несколько молодёжных подпольных групп. Участники одной из них, узнав о подвиге краснодонцев, стали называть себя молодогвардейцами. Они распространяли листовки, уничтожали гитлеровских солдат и офицеров, взрывали мосты, вели разведку, снабжали партизан, укрывшихся в катакомбах, оружием, продовольствием, медикаментами. Гестаповцы напали на след «Молодой гвардии». Аресты, пытки, казни. При обыске у одного из молодогвардейцев, Василия Савченко, нашли знамя организации. Юношу подвергли чудовищным пыткам, потом завернули его в знамя, облили бензином и сожгли.

— Расскажите о партизанах, — попросила я, — о катакомбах. Почти ничего о них не знаю.

— На полуострове действовали партизанские группы: Южная, Северная, Восточная, — он указал на карте соответствующие районы. — Мы, разведчики, получали от партизан много ценных сведений, которые после проверки передавали в разведцентр фронта.

Координировал действия партизанских групп подпольный партийный центр. Руководил им Иван Андреевич Козлов, старый коммунист, за плечами которого были царские тюрьмы, каторга, ссылка. В Крым он приехал лечиться, перед самой войной ему сделали операцию. О том, что Германия напала на Советский Союз, узнал на больничной койке. И как в годы юности, снова расправил плечи.

Базы для партизанских отрядов готовились заранее. В керченских катакомбах разместили склады оружия, боеприпасов, взрывчатки, продовольствия, фонарей, свечей, спичек. В катакомбах не было воды, но будущие партизаны нашли выход: внутри подземных галерей соорудили цементные перекрытия, образовавшиеся ёмкости заполнили водой.

В течение веков люди добывали из-под земли «солнечный камень» — ракушечник, из которого в Крыму построены целые города. Теперь подземные лабиринты стали надёжным убежищем для партизан.

В ноябре сорок первого, когда шла эвакуация наших войск с Керченского полуострова, два партизанских отряда спустились в катакомбы.

Фашисты заняли Керчь 17 ноября 1941 года, в тот же день комендант вывесил приказ № 1:

«Жителям Керчи предлагается сдать немецкому командованию всё продовольствие, имеющееся в каждой семье. За невыполнение — расстрел».

Наголодались, видно, немцы в своём фатерланде.

Приказы появлялись один за другим, и всё оканчивались фразой: «За невыполнение — расстрел».

Началось массовое истребление жителей. Гитлеровцы рьяно выполняли указание фюрера: «Крым должен быть очищен от всех чужаков и заселён немцами».

В Керчи по приказу коменданта все младшие школьники были отравлены ядом, а старшеклассники расстреляны из пулемётов.

Вскоре фашисты приступили к осмотру катакомб. Партизаны себя не обнаруживали. На другой день оккупанты осмелели, спустились ниже. Загремели взрывы, под каменным дождём погибло несколько десятков немцев.