О чем говорил мальчик - [4]
Немецкая речь уже слышалась на крыльце.
- Браток, пристрели меня!- прохрипел телефонист, захлебываясь кровью.
- Нет, брат… Мы еще… поборемся!..- проговорил Гриша, меняя обойму.
В комнате разорвалась еще одна граната. Гриша, хромая, отошел к окну, нога медленно подвернулась.
- Что такое? - удивленно сказал он, опускаясь на колено.
На пороге появились два немца. Что-то прокричали.
- Москвы захотели! - с ненавистью сказал Гриша, целясь в них. Но не успел.
Раздался выстрел. Через окно. Немецкой разрывной пулей. Той самой, от которой теперь запеклась кровь на его лице…
Сердце советского солдата! Я узнал его в те незабываемые, трагические и прекрасные дни. О да, мы хорошо усвоили, что жестокость - это оборотная сторона трусости. И не злые, не жестокие, а добрые люди стояли насмерть в лютых снегах Подмосковья, спасая Родину.
О чем говорил мальчик
Но ведь герой должен любить только героическое. Опасности. Войну. Я читал: почти все герои в детстве искали, где бы кого вытащить из омута или спасти из огня. Они убегали путешествовать, с ними случались разные приключения. Боролись с врагами: шпионами, кулаками. У них вся жизнь так складывалась. Или у него отец герой, дедушка - красный партизан.
У меня папа давно, от болезни сердца. Он был счетоводом. И мы с мамой живем на окраине в обыкновенном большом новом доме. Мама шьет на фабрике. А я больше всего на свете люблю смотреть, как растут цветы и деревья у нас во дворе. И слушать, как утром поют птицы. Значит, у меняя нет наклонности к героизму!
ГЕРОИ
Те же вопросы, те же сомнения волновали и меня в далекие военные годы. Когда смерть была рядом. И мои товарищи, скромные, застенчивые люди, совершали героическое.
Какая жизненная дорога приводила их к подвигу? Почему они становились героями?
Николай Иванович Кузнецов сидел на пеньке у партизанского костра. Немецкий зеленоватый китель его был расстегнут. Тускло поблескивали погоны оберлейтенанта. А рядом с ним стоял командир отряда Дмитрий Николаевич Медведев. Орден Ленина горел на его аккуратно затянутой гимнастерке. Два человека, два героя… Что их связывало, что влекло друг к другу? Что общего было в их судьбе?
- Николай Иванович, вы готовы?
- Полностью, товарищ командир.
- Отдыхайте. Через два часа - в путь.
- Есть!
Кузнецов встал, расправил плечи и медленно пошел от костра. Медведев задержал меня.
- Доктор, Николай Иванович здоров? Ни на что не жаловался? Мне не нравится цвет его лица.
- Он здоров. Во всяком случае, мне ничего…
Поговорите с ним, доктор! - властно приказал Медведев и вдруг ласково улыбнулся.-Ведь если даже болит что - никогда сам не признается.- Он любил Кузнецова.
Николай Иванович сидел на поваленном стволе березы и сосредоточенно смотрел в одну точку. Я тихо подошел сзади:
- Как чувствуете себя, коллега?
- О, ганц гут! Данке, коллега! - быстро ответил Кузнецов, обернувшись.
Шутливое обращение «коллега» вошло у нас с ним в привычку.
- Врасплох вас не застанешь! - сказал я, разглядывая его лицо.
Да, он был утомлен, белки глаз пожелтели. Может быть, лучше еще отдохнуть денек-другой?
Кузнецов угадал мои мысли.
- Оставьте, доктор. Я свеж и здоров.- Он отвечал мне по-немецки.- А сосредоточен потому, что тренируюсь - учусь не только говорить, но и думать на немецком языке. Вам понятно?
- Не очень.
Он посмотрел на меня:
- Все очень просто. Если я в городе устану и засну, во сне могу заговорить, сказать русское слово. Лучше, чтоб оно было немецким.- И он снова уставился в одну точку.
Когда бы я его ни видел, он всегда в чем-нибудь тренировался. То учился стрелять «навскидку», как он выражался.
- Понимаете, в городе может возникнуть ситуация - целиться некогда. Все решают секунды и точность!
И целыми часами на привалах вышагивал среди деревьев, ежеминутно выхватывал из кармана незаряженный пистолет, наводил, целился, стрелял, прятал в карман, снова выхватывал… И так без конца.
То учился прыгать. Или ездить на мотоцикле. Однажды он придумал нечто совсем уж фантастическое…
- Понимаете, коллега,- говорил он мне,- я должен буду за ночь пройти от леса до города по шоссе черт знает сколько километров. Утомлен. В голове туман. А я должен иметь вид свеженького офицера, который только что принял ванну и позавтракал. И главное - ясную голову. Вот, тренируюсь.
- Где, когда, как? - недоумевал я.
Он лукаво улыбнулся:
- Секрет.
Той же ночью секрет его открылся. Отряд совершал очередной переход, шли гуськом по краю большака. Сквозь тучи изредка проглядывала луна, и я заметил, что Кузнецов, шедший передо мной, как-то странно взмахнул руками и… исчез. В ту же минуту откуда-то снизу раздался его раскатистый смех. Я бросился к нему, зажег фонарик. Он лежал в придорожной канаве навзничь и хохотал.
- Вы не ушиблись? В чем дело?
Давясь от смеха, он зашептал мне в ухо:
- Тренировка!.. Чтоб дать отдых голове… Научиться спать на ходу!.. Пока дойду до Ровно,- высплюсь по дороге!..
И снова от души засмеялся.
И вот теперь опять тренировка. Я присел рядом.
- Мне кажется, Николай Иванович, вы тренируетесь всю жизнь. Вероятно, с самого детства у вас уже было это стремление стать разведчиком… Призвание!
