Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1) - [12]

Глава III Шкатулка со старыми письмами

"С превеликой радостью, дражайший мой майор, беру я в руки перо, чтоб уведомить Вас о благополучном прибытии "Рам Чандра", доставившего к нам самого, по-моему, _милого и красивого_ мальчика изо всех, когда-либо приезжавших из Индии. Маленький Клайв чувствует себя _прекрасно. Удивления_ достойно, до чего хорошо он говорит по-английски! Расставаясь с мистером Снидом, суперкарго, который любезно привез его к нам из Саутгемптона в почтовой карете, он горько расплакался, но ведь слезы в этом возрасте _быстро высыхают_. Мистер Снид говорит, что путешествие протекало вполне благополучно и продлилось всего четыре месяца и одиннадцать дней. А какой тяжелый и опасный путь проделала когда-то моя бедная сестрица Эмма! Восемь месяцев, непрестанно мучимая морской болезнью, плыла она в Бенгалию, дабы стать там женой лучшего из мужей и матерью прелестнейшего из малюток, однако недолго было суждено ей наслаждаться этим несравненным счастьем! Она покинула наш безрадостный и грешный мир ради иного мира, где несть печалей. Я знаю, дорогой майор, что Ваша нежная любовь сторицей вознаградила ее за те лишения и обиды, которые она вынесла со своим первым мужем, этим ужасным капитаном Кейси. Последние четыре года своей жизни бедняжка, без сомнения, имела _все самое красивое и модное_, что только может пожелать женщина, — самые роскошные туалеты, какие есть в Лондоне и даже в Париже, драгоценные уборы и тонкие кружева. Но к чему нам все это, когда приходит к концу суетная комедия нашей жизни?

Мистер Снид рассказывал, что путешествие протекало вполне благополучно. Неделю они простояли у мыса Доброй Надежды и еще три дня возле острова Святой Елены, где посетили могилу Бонапарта (разве его пример не подтверждает лишний раз суетность и тщету всего земного?), а у острова Вознесения изловили вкусную черепаху, каковая скрасила им остаток пути.

Будьте уверены, что _та более чем достаточная сумма_, которую Вы перевели на мое имя господам Хобсон и компания, будет полностью потрачена на моего милого маленького питомца. Миссис Ньюком по-настоящему ему не бабушка; и навряд ли ее методистской милости захочется увидеть мальчика, чья мать и тетка — дочери англиканского священника. Когда мой братец Чарльз ездил прошлый раз в банк, чтобы получить деньги по Вашему _более чем щедрому_ переводу, он позволил себе засвидетельствовать ей свое почтение. Она приняла его _более чем нелюбезно_ и заметила, что "у дураков деньги не держатся". Когда же Чарльз сказал ей: "Сударыня, я брат покойной супруги майора Ньюкома", она ответила: "Сударь, я никого не сужу, но ваша сестра — женщина пустая, нерадивая, легкомысленная и расточительная, — так все говорят. А Томас Ньюком в своих семейных делах проявил столь же мало ума, сколь и в денежных". Словом, пока миссис Ньюком самолично не напишет, что приглашает нашего мальчика в Клепем, я ни за что его туда не пущу.

У нас сейчас стоит очень жаркая погода, и я не могу носить ту прекрасную шаль, что Вы мне прислали. Я пересыплю ее лавандой и спрячу до зимы. Мой брат благодарит Вас за Вашу неизменную щедрость; он напишет Вам через месяц и сообщит об успехах своего дорогого ученика. Клайв припишет здесь от себя несколько слов. Итак, дорогой майор, остаюсь с превеликой благодарностью к Вам за все Ваши благодеяния, преданная и любящая

Марта Ханимен".

Ниже, на разлинованной карандашом странице, было выведено круглым детским почерком:

"Дорогой Папочка я жив и здоров и надеюсь что Вы тоже Живы и Здоровы. Мистер Снид привез меня сюда в почтовой карете мне нравится мистер Снид. Мне нравятся тетя Марта и Ханна. Здесь нет ни одного корабля Ваш любящий сын _Клайв Ньюком_".

II

"Улица Сен-Доминик,

Сен-Жерменское предместье,

Париж.

Ноября 15-го 1820 года

Давно покинув страну, где протекала моя юность, я увезла с собой нежные воспоминания и всегда думаю об Англии с живейшей благодарностью. Небо ниспослало мне жизнь совсем отличную от той, какую я вела, когда мы с Вами встретились. Я мать семейства. Мужу моему вернули часть земель, отобранных у нас революцией. Франция обрела своего законного монарха, и вместе с ним возвратилась и знать, последовавшая за августейшим домом в изгнание. Нам, однако, повезло больше, чем многим другим, ибо мы вернулись даже раньше Его Величества. Решив, что дальнейшее сопротивление бесполезно, а быть может, ослепленный величием гения, который восстановил порядок, завоевал Европу и стал повелителем Франции, мосье де Флорак в первые же дни примирился с победителем Маренго и Аустерлица и получил должность при Императорском дворе. Сия покорность, сначала истолкованная как измена, была впоследствии прощена моему мужу. Все, что он вытерпел во время Ста дней, помогло ему получить прощение за временную службу Императору. Сейчас муж мой совсем стар. Он участвовал в злополучном походе на Москву в качестве одного из камергеров Наполеона. Удалившись от дел, он заполняет ныне свой досуг заботами о здоровье, о семье, а также молитвами.

Я по сей день помню все пережитое мной до того, как я, согласно обещанию, данному моим отцом, стала супругой мосье де Флорака. По временам до меня доходили слухи о Ваших успехах. Один из моих родственников — мосье де Ф., - служивший в Британской Индии, писал мне о Вас. Он сообщил мне, как, еще юношей, Вы завоевали лавры в сражениях при Аргаоне и Бхартпуре и как чуть не погибли при Ласвари. Я даже отыскала эти места на карте, сэр. Вместе с Вами радовалась Вашим победам и Вашей славе. Я не так холодна душой, чтобы думать спокойно об опасностях, которые Вам угрожали, и не так стара, чтобы позабыть юношу, черпавшего свои первые сведения в военном искусстве у выученика Фридриха Великого. Вы всегда обладали благородством, прямодушием и мужеством; этим качествам Вас не надо было учить — сам господь бог вложил их в Вашу душу. Мой добрый батюшка уже много лет как скончался. Ему тоже позволено было перед смертью вернуться на родину.