Нужный образ - [7]

— Да, сенатор. Это Финн Маккул, — произнес я.

— Где Майклз?

Я колебался, но потом вспомнил, что еще никому не удавалось что-либо скрыть от него.

— В Вашингтоне по делам.

— Вы хотите сказать, он старается надуть избирателей Род-Айленда, дабы они вернули в сенат болвана Харрисона?

И удрать-то некуда — он сразу вдарил мне промеж глаз. Я и не догадывался, что кроме двух душ, Джоша и меня, кто-нибудь знает, что сенатор от Род-Айленда нанял нас для уверенности, что останется в Истеблишменте[6].

— Вы не говорили, сенатор, что интересуетесь Род-Айлендом, — проронил я.

— Ладно, Маккул, — сказал он. — Вам лучше знать. Я хотел поговорить с Майклзом. По делу. Он будет сегодня?

— Ни сегодня, ни завтра, ни на этой неделе, — ответил я. — Но завтра утром я полечу к нему.

— Тогда вы бы лучше пришли ко мне, — заявил он. — Пентхауз[7]. Шеннон-Билдинг.

Перед моим мысленным взором возникло огромное мраморное здание, сияющее черным блеском на район Грэнд-Сентрал.

— Когда подъехать, сенатор?

— Сейчас.

В трубке послышались гудки.

Шеннон-Билдинг был одной из достопримечательностей Парк-авеню. Он занимал целый квартал района Грэнд-Сентрал: сады, фонтаны и огромная стеклянная дверь с табличкой «Шеннон-Билдинг». Тисненый золотом список предприятий Шеннона занимал половину двери.

Само здание было построено из черного мрамора с алюминиевыми окнами, что доставляло удовольствие фотографам при закате, когда лучи заходящего солнца касались уступа окон и создавали иллюзию черного ствола дерева, охваченного пламенем.

На лифте, в конце коридора, красовалась надпись «Шеннон Вейз Колор, Лимитед». Лизоблюд в красной униформе подозрительно глянул на меня. Мне совсем не понравились его белые вьющиеся волосы и лицо цвета виски, поэтому я попытался проскользнуть мимо. Но он был очень проворен и загородил мне дорогу.

— Да? — спросил он с интонацией епископа.

— К мистеру Шеннону, — ответил я, надеясь, что говорю как кардинал. — Он ждет меня.

Служитель дважды оглядел меня, но решил быть предупредительным.

— Он ждет вас, сэр? — сладким, как крем, голосом спросил он.

— Да, — подтвердил я, — и улыбнись, парень, не гляди так печально.

Я вошел в лифт, нажал на кнопку с надписью «Пентхауз» и оставил мистера Вьющиеся-Волосы стоять с открытым ртом.

Лифт открылся в красивой комнате с толстым ковром на полу, красным, словно свежая кровь. На стенах висели великолепные гравюры в тонких черных рамах, по большей части джентльмены и леди в колониальных костюмах, верхом или танцующие под скрипки. Седая женщина, худая как жердь, пересчитала, кажется, все мои ребра, пока я шел к ее столу. Потом она снизошла до холодной улыбки.

— Да? — произнесла она.

«Миссис Металлический-Голос-По-Телефону», — отметил я. Когда я изложил свое дело, она кивнула, прошептала что-то по телефону, а потом в улыбке продемонстрировала свою верхнюю вставную челюсть.

Шеннон сидел в инвалидном кресле перед большим столом. За его спиной не было видно ничего, кроме мрачной Ист-Ривер и смеси тумана со смогом. Книги, опять ковер и маленький столик с серебряным чайником и двумя чашками. Неожиданно я вспомнил, что по утрам сенатор любит пить чай.

Шеннон кивком указал на кресло.

— Где вы были, Маккул? — проворчал он. — Я ждал звонка от вас или вашего босса.

— Нас не было в городе, сенатор, — ответил я.

— Я же сказал этим идиотам в Вашингтоне, чтоб вы мне позвонили, — начал он.

Я подул на горячий чай.

— Ну?

Он наклонился подбородком к трости, и легкая улыбка тронула его губы.

— Начнем, Маккул, — произнес он. — Не стучите по полу, не пытайтесь выбить мне глаза и не кидайте в меня свидетельскими показаниями. Помните тот день?

— Помню.

Он отпил из чашки.

— Вы были нахальным старым петухом и лучшим следователем, который когда-либо работал в Сенате. Знаете, что работа, которую я вел, еще не закончена?

— Черт возьми, сенатор, я был только позолоченным томагавком.

— Бог мой, Макул, — произнес он, — теперь вы уже медный.

Он поднял руку.

— Ну-ну, не обижайтесь, — начал он, прочищая горло. — Я позвонил вам, Маккул, потому что хочу, чтобы вы и ваш босс сделали кое-какую работенку для моего сына Келли.

— Какую, сенатор?

— Я хочу, чтобы на следующий год он был избран губернатором, — Шеннон повернулся ко мне, — а потом выдвинут в президенты на национальном конгрессе демократической партии, — сенатор бросил на меня острый взгляд. — Я ясно выразил свою мысль?

Я быстро взглянул на него.

— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы мы помогли избрать вашего сына губернатором, а потом президентом?

— Правильно, — отрезал он, холодный как лезвие ножа.

— Ваш сын, — начал я, — конгрессмен от Нью-Йорка.

— Точно, — подтвердил он. — Келли присутствует на каждой перекличке, голосует «за» или «против» всех этих проектов от Нью-Мексико до Монтаны. Он произнес великолепную речь о гражданских правах, и его аудитория состояла из конгрессмена от Техаса, разбирающегося в своих расходах, двух конгрессменов от Миссури, мирно спящих, и красавицы-жены на галерее.

— Иисусе Христе, — пробормотал я. — Сначала, значит, губернатор…

— А потом президент, — сказал он. — Слушайте, Маккул, вы же меня знаете, будьте уверены, это не старческий маразм.