Нусантара - [48]

Все литоральные животные научились защищать свое тело, и особенно нежные жабры, от потери влаги, от высыхания. Моллюскам и усоногим рачкам защитой служит плотная раковина, крабам — твердый обызвествленный панцирь, многощетинковым червям — известковые, илистые, песчаные трубки. Многим животным (различные черви, голотурии и другие) и водорослям сохранять влагу помогает покрывающая их слизь. Большинство обитателей литорали стремится укрыться от обжигающих солнечных лучей и иссушающего ветра, зарываясь в грунт, прячась под камни, в расселины, трещины, в скопления других животных и растительных организмов.

Но жителей литорали подстерегают и другие трудности, например резкая смена температуры окружающей среды (ведь различия в температуре воды и воздуха достигают порой десятков градусов). Если во время отлива идет сильный дождь, то литоральные животные и растения попадают из соленой морской воды в пресную. А в сухую жаркую или ветреную погоду, когда особенно интенсивно испаряется влага, те же организмы могут оказаться в густом рассоле. Поэтому на литорали выживают лишь те виды, которые могут вынести жесткий отбор. Но зато эти немногие победители, оставив ниже уровня максимального отлива своих многочисленных конкурентов и врагов-хищников, развиваются в осушной полосе в очень большом количестве особей, и богатая пищей, кислородом, светом, токами воды литоральная зона отличается от других морских зон особенно высокой продуктивностью.

Итак, мы приехали в Чилачап, единственный яванский порт на побережье Индийского океана. Когда-то это было самое гиблое место на Яве. Голландцы вынуждены были сменять находившийся здесь гарнизон каждые три-четыре месяца, так как он полностью утрачивал боеспособность из-за косившей солдат и офицеров малярии. Позднее им вообще пришлось убрать отсюда свои войска, несмотря на то что неподалеку находилась граница султаната Джокьякарты, постоянно причинявшего голландцам беспокойство.

Малярией здесь болеют и сейчас, но не так уж много. Все равно придется резко увеличить дозы хинина, который я регулярно заставляю принимать всех участников экспедиции. Индонезийцы глотают горькие таблетки безропотно, даже с таким видом, словно это им доставляет удовольствие, но с русскими приходится каждый раз торговаться. Два дня от полутораграммовой дозы хинина шумит в ушах, потом привыкаем.

Гостиница с громким названием «Виджайя кесума» («Цветок победы») имеет и европейское наименование, не менее обязывающее, — «Бельвю» («Прекрасный вид»), хотя вид у нее далеко не прекрасный — она грязна и запущена.

На следующий же день с утра мы с Сукарно отправились на берег залива, который открывался в конце нашей же улицы. Однако пляж, сложенный промытым песком, оказался очень загрязненным. Кроме того, из песка торчали обломки портовых сооружений. Во время войны этот порт был важной базой союзных войск и был разрушен японской авиацией настолько, что отстраивать его стали на новом месте, значительно западнее.

В поисках подходящего для работы места мы отошли на несколько километров к востоку и наконец отыскали чистый пляж, на котором встретили огромные стаи почти шаровидных крабов-солдат, или марширующих крабов. На ровной, казалось бы безжизненной, поверхности песка, только что обсохшего при отливе, вдруг буквально из-под земли появляются их бесчисленные коричневато-малиновые мундиры. Маршируя стройными (или так только кажется?) рядами, они движутся вслед за отступающей водой и старательно перерывают песок, чтобы извлечь из него микроскопические частицы пищи. Но стоит подойти к этой копошащейся массе крабов, как она на глазах начинает таять. Через несколько секунд только сплошь изрытая поверхность грунта свидетельствует о том, что вы не были жертвой галлюцинации.

Место интересное, и мы приступили к количественному разрезу через литораль. С квадратов определенной площади мы собирали грунт и клали его в специальное сито. Затем по колено в воде вымывали песок и тщательно собирали оставшихся на сите крабов-солдат, а также и других мелких крабиков, мизид, равноногих эвридик и живущих в песке моллюсков. Интересно, сосуществуют ли все эти виды с полчищами крабов-солдат, или же их поселения пространственно разобщены? Ответить на это можно только после тщательного количественного учета.

Значительно позже нам с Сукарно как-то пришлось проработать почти без перерыва целый день, с утра до темноты, близ одной деревушки на северном побережье Явы. Жители этой деревни очень заинтересовались нашими работами, приносили нам фрукты, кокосовые орехи, а когда у меня кончились спички, — зажженный трут. После того как трут догорел, приходивший к нам несколько раз деревенский полицейский любезно предоставил в мое распоряжение свою зажигалку, доверительно пояснив:

— Я ведь сам не курю, а зажигалка нужна мне, чтобы смотреть в лицо подозрительным людям…

Когда уже в темноте мы сидели в ожидании машины, Сукарно заговорил о том, что местные жители были очень удивлены, как это русский ученый работает целый день без перерыва для ленча и для обеда. Помолчав, Сукарно добавил, как всегда говоря обо мне в третьем лице: