NUMERO - [32]
– Ну…, пожалуйста, сестра Лаура.
Эти переходы от холодного величия к подкупающей простоте немножко выбивали меня из колеи. Только я настраивалась на дружеский лад с едва брезжущей надеждой на приобретение Изабеллы в подруги (а, почему бы и нет? И принцессам надо кому-то поплакаться в жилетку), как она тут же воздвигала между нами неприступную стену отчуждения. Мол, знай свое место.
Я не любила демонстрировать работу до тех пор, пока не ляжет последний штрих. И Изабелла не стала исключением. Это была одна из моих просьб, с которой она нехотя согласилась.
Но поскольку портрет почти закончен, и, кто знает, как все закрутится дальше, я отступила от правила и развернула мольберт к ней.
Платочек выпал из ее рук.
Глава 3
Меня раздирали противоречия. Кому поверить? Автору записки, вполне возможно выстраивающему некую комбинацию по уличению меня в преступных деяниях? А, иначе, зачем мне куда-то бежать? Или Изабелле? То есть, поступить прямо наоборот – остаться и ждать Ее Высочайшего решения о моей дальнейшей судьбе.
Я уже где-то с час мучила зеркало своим отражением, будто спрашивая у него совета – что делать?
Эти два года, несмотря на количество истерик и нервных срывов, не тронули мою внешность. Только лишь в выражении глаз осела колючая настороженность, от которой я не скоро избавлюсь. И, не мудрено, пережитое мной у любого другого человека не ограничилось бы столь незначительным изменением, а, возможно, коснулось бы более серьезных сфер его данности как разумного мыслящего существа.
Придя к выводу, что мое отражение, как его не пытай, пока не готово подсказать верное решение, я подмигнула ему, подумав: “ As you brew, so must you drink. There is nothing to nod on a mirror“.[3]
Паучок, непонятно как обосновавшийся в моем, скажем так, даже не президентском, а классом чуть повыше, люксе, и загадочным образом увернувшийся от каждодневных уборок и чисток, секунду покачался на только что сплетенной нити, искусно прикрепленной к угловому выступу комода, и, видимо, решив не искушать судьбу, прытко вскарабкался по ней и нырнул в только ему известную щелку.
Я проводила его взглядом, точно так же боясь потерять свою щелку, пусть пока и узкую: „Господи, я вспомнила! “
Сбиваясь и путаясь, скорее от волнения, чем от двухгодичного перерыва в практике общения на английском, я проговорила детскую считалку, успешно восстановив все ее „one, two, three, four…“, не забыв и о „Buckle Му Shoe“ [4].
Щеки горели, во рту пересохло, а воспоминания лавиной нахлынули на меня, словно лопнула долго сдерживаемая заслонка, и все, что прежде складировалось где-то в закромах памяти, спешило выбраться оттуда, толкаясь и теснясь.
Да, я Летисия Мануэла Кристин…, Боже, восемь имен…, мне тридцать три года…, я из Сан-Франциско…, у меня любимая работа – я реставратор, хотя по окончании Академии мне пророчили славу живописца…, долгожданный заказ из „Прадо“…, книжка Патрика…, пошутившее со мной число судьбы… – 3… 22… 7…
Вот он, заветный ряд цифр.
Я не услышала тихого царапанья в дверь.
– Летисия…
Нарастающий вибрирующий гул замер и… исчез.
Передо мной замаячил Керрадо, что-то беззвучно спрашивая:
– Вы прочли мое… что с вами?
Я невидяще проткнула его взглядом, устремившимся за убегающими в далекое отсюда измерение цифровыми символами.
Алехандро осторожно приобнял меня за плечи и легонько встряхнул:
– Летисия, вы слышите меня?
Вдруг всхлипнув, я обхватила его, и, захлебываясь в слезах и словах, затараторила, перебивая саму себя:
– … я знаю…, я уезжаю…, нет, не уезжаю, уле… и не улетаю…, я возвращаюсь…, я почти вернулась, если бы не вы…, но не важно…, я знаю, как вернуться…, нет, вы ничего не понимаете…
Его руки все крепче сжимали меня, будто боясь отпустить.
– Мне нужны мои вещи. Изабелла была у меня сегодня ночью. Она забрала сумку с документами, мою одежду. И предупредила меня не покидать дворец и дождаться ее. Что это значит? Хотя меня это теперь мало волнует. Помогите мне, Алехандро. Где могут быть мои вещи?…
Меня било словно в лихорадке, и я то пыталась вырваться из сковавших меня объятий, то в отчаянии припадала к нему, ища защиты.
Керрадо, наконец, прервал мою сбивчивую скороговорку:
– Но у нас почти нет времени.
– Времени на что? – я не понимала его. О чем он?
– Времени на поиски.
– Но там мой паспорт, билеты, виза. Наконец, мои джинсы и…
Он нетерпеливо мотнул головой, как бы отгоняя рой непонятных ему слов:
– Вы уверены, что это была она?
– Да, да, да. Господи! Да!
Керрадо колебался, думая, что предпринять. Наконец, он решился:
– Хорошо. Пойдемте. Я не представляю, где все это искать, но попробуем.
Нас остановили разноголосые выкрики за дверью.
Глава 4
– Ну, вот, началось, – Керрадо затравлено огляделся, – боюсь, что вам придется исчезнуть без ваших документов.
– Что началось?
Только сейчас я поняла, что все это время была занята исключительно собой, своими страхами, переживаниями, забыв о не менее тревожной ситуации, в которую попал Алехандро из-за моей же беспечности.
Он заторопился к двери, на ходу вводя меня в курс дела:
– Все это время вы находились под защитой Изабеллы. Френсис открылась ей, рассказав о вас почти все, включая то, с чем вас нашли. Ваши вещи. Вероятно, чтобы обезопасить вас на время отсутствия, Изабелла и искала их, чтобы оградить от любопытства ее свиты, а, заодно, и что-то узнать о вас. Одно она не учла – за вами уже давно наблюдают, и как только инфанта покинет дворец, что, вероятно, уже случилось, за вами придут.
Если бы еще полгода назад мне рассказали о другом измерении или же о демонах, что живут среди нас, скрываясь под масками обычных людей, я бы ни за что не поверила. Я бы сказала: «Вы – сумасшедший». Да признаться, поначалу я и сама решила, что схожу с ума. Но, попав в Академию, где учат охотников на демонов, я стала менее категорична. Руноведение, тактика поведения, основы экзорцизма, искусство боя? Да, есть такие предметы. Конечно, простой девушке, выросшей вдали от второго измерения и всех его тайн, непросто в этом разобраться, к тому же все осложняется неожиданными чувствами.
Авторская: «…Твоими врагами станут другие игроки. У каждого из них были свои причины оказаться здесь. Кто-то выпал из игры случайно, наткнувшись на аномалию. Другие сбежали осознанно. Но ты и сам знаешь, им не место на твоей Земле. Помоги тем, кто еще способен вернуться. Остальных избавь от страданий. Это смертный мир, мир людей. Сделай все, чтобы в него не пришла Игра». Своими словами: Ещё в детстве Ким начал видеть мир через призму игрового интерфейса. Он был таким не один. Это искажение восприятия назвали «ролевой синдром», и пусть оно не имело особых последствий, его обладателей всё равно стали считать психами.
«Кошмар всегда начинался с того, что Мирилл вдруг чувствовала непреодолимую потребность следовать за каким-либо человеком. Сегодня это был парень с белыми дредами. Она увидела его в узком переулке между пекарней Ханга и набережной, прямо напротив парикмахерской. Он стоял и разглядывал объявление о найме, а у нее уже появилось То Самое Чувство. Жжение на губах и томление, будто в кости накачали подогретого воздуха…» История Мирилл. Мир «Лис графства Рэндалл», примерно 70 лет спустя после Войны Железа.
Они боги. Им поклонялись все народы Земли, начиная с древних египтян и индейцев майя. Они виновны в гибели Атлантиды и могуществе Гипербореи. Они впервые применили ядерное оружие на нашей планете, за тысячи лет до Хиросимы. А их реактивные корабли – виманы – наводили ужас еще на древних индийцев. В арсенале богов хрустальные черепа – хранилища вселенской мудрости. С их помощью они могут получить любые знания. Но что будет, если один из черепов окажется в руках смертных, жаждущих мирового господства? У древнеегипетского бога мудрости Тота впереди всего лишь вечность, чтобы найти ответ на этот вопрос.