NUMERO - [21]

Женщина пытается успокоить расшалившихся детей:

– Мойше…, – дальше следует загадочный для меня язык иврит.

– Хани…

– Сигаль…

Она что-то им наставительно внушает, но при этом гордо оглядывает соседние столики, взглядом приглашая присутствующих полюбоваться на ее малышей.

– Я думаю, тебе это понравится, – он протягивает мне бархатную черную коробочку.

Я открываю ее, зная, что там увижу. Кольцо. Изящное, с маленькой бриллиантовой капелькой.

– Патрик!

– Молчи. Вернешься из Мадрида, поговорим. А это, – он кладет на столик тоненькую книжечку, – для расширения кругозора, чтобы не скучно было в полете.

„Тайна чисел“ меня не особенно интересует.

– Шарона…

Мне нравятся имена этих кукольно одетых деток.

– Сестра Лаура, а это для чего?

Я, замороженная возникшей картинкой, не сразу вникла в суть обращенного ко мне вопроса и непонимающе уставилась на протянутый Каталиной тюбик.

– М-м-м… это маска для лица.

– Маска? Что это значит?

Я, наконец, с трудом и с сожалением расставшись с видением прошлого, продемонстрировавшего и перекатывающуюся картавость родного мне английского языка, отвинтила крышечку тюбика.

– Для кожи лица. Чтоб не старилась.

– А такое разве возможно? – Каталина недоверчиво нахмурилась.

– К сожалению, все возможно в этом мире.

Глава 9

Я подарила девочкам и косметичку, предварительно вынув из нее кольцо.

Изабелла вертела ее, открывая и снова защелкивая.

– А это у вас откуда, сестра Лаура? Никогда не видела ничего подобного. Очень удобный мешочек, не правда ли, Ката?

– И мешочек, и все эти коробочки. А особенно мне понравилась кисточка для ресниц. И, посмотри, Бель, этот ящичек для белил гораздо удобнее, чем твои…

Тут она прикусила язычок, чуть не проговорившись. Ага, мои принцессы втихую от папеньки, борющегося за чистоту рядов, балуются изобретениями местных парфюмеров. Весьма полезное для меня открытие.

Сестры не были похожи. Если Изабелла блистала яркой броской и совершенной красотой, то Каталину можно было бы назвать „серенькой мышкой“ по сравнению с ней, если бы не частая смена настроения – то смешливо-озорного, разбивающего чопорную холодность, то вдруг задумчиво-меланхоличного, от чего она походила на полевой цветок – незаметный, но ужасно милый.

Принцессы ожидали ответа.

– Ну…, – я растерялась. Ответ не приходил. Вот к чему может привести одна маленькая оплошность, но опрометчивость Каталины подсказала мне выход.

– … я приготовила все это вам в подарок, Ваши Высочества. По моим эскизам (мысленно я еще раз попросила прощения, но теперь уже у дизайнеров семейства Диор) изготовили формочки и кисточки, – я понимала, что, чем дальше буду завираться, тем больше вопросов мне зададут, поэтому закруглила тираду, как бы невзначай проговорив, – и я рада, что вам понравилось.

– М-да, – Изабелла моментально сообразила, ЧТО ей понравилось, особенно в свете приколов Инквизиции, и тут же вошла в роль, в одну секунду модифицировавшись из просто девушки в наследницу престола, – мне понравился… портрет… э-э-э…

– Сестры Бениты, – быстро подсказала я, восхитившись ее смекалкой, и поймала удивленный взгляд Каталины, тоже вспомнившей свой сан и показавшей мне взглядом, что по этикету прерывать речь особ королевской крови нежелательно.

– Хм, да, Бениты. А… кто твой учитель? Манера письма не напоминает ни одну из известных мне живописцев. Где ты училась? И у кого?

„Если я скажу, что училась в Школе Искусств в Сан-Франциско штат Калифорния, вряд ли это, милая девушка, тебе что-то напомнит. Америка еще не открыта“, – подумала и тут же поймала себя на мысли.

Школа Искусств? Калифорния?

Ну, вот и еще крупицы моей исчезнувшей жизни. Я – Летисия, и, предположительно, мой родной город Сан-Франциско, то есть мой родной язык, как ни крути, английский. Откуда тогда я знаю испанский? Моя семья из Испании? Очень интересно. И летела я в Мадрид. Зачем?

Я слишком надолго задумалась.

– Простите, Ваше Высочество, но… у меня нет учителя. Как-то само собой получилось.

– Хм, – Изабелла недоверчиво хмыкнула, – само собой?

Она откинула занавесь черной ткани, опавшей к изножию подрамника и обнажившей мое творение.

– Здесь необычная для наших (она сделала акцент на этом слове) художников движение света и тени.

Она так и сказала „движение“, тем самым поймав мой секрет письма.

– Подойди сюда, – повелительно произнесла девушка, – вот здесь. И здесь…, и везде.

Она указала на те детали портрета, где я использовала прием „наполненности“ мазка, что создавало эффект живой ткани. Картина дышала.

– Кажется, дотронешься и, правда, коснешься кожи… м-м-м… Бениты.

Ну, еще бы. Это был мой „конек“. Я, единственная на курсе, владела этим секретом.

Мысль пробежала и так же благополучно убежала, оставив мне материал для размышления.

– Ты напишешь мой портрет, сестра Лаура, – без перехода продолжила Изабелла.

Надо было бы быть круглой идиоткой, чтобы не согласиться на столь лестное предложение. Кроме того, у меня в голове зародился совершенно фантастический план, который я намеревалась реализовать именно в процессе работы над портретом самой красивой принцессы шестнадцатого века.

Не то, чтобы я хотела примазаться к ее славе, но найти себя, благодаря ей.