NUMERO - [16]
Очередная попытка тоже не увенчалась успехом.
Разочарованная, просыпаюсь.
Что это за сон? Он снится мне уже третий раз. И третий раз вызывает ощущение беспокойства и страха. Страха, что я не успею разгадать эту цепочку символов. А, если не успею, то произойдет нечто страшное и неотвратимое. А, что может произойти страшнее того, что уже случилось со мной? С чужим именем, чужой для меня внешностью, чужой жизнью.
Я зарылась в подушку. Кто же я, на самом деле? Старания вспомнить хоть что-то неизменно натыкались на некий непробиваемый блок с ячейками. От которых ключи выбросили.
Взглянула в окно. До рассвета еще далеко. Зубчатая стена монастыря прямо напротив окна моей кельи еще утопает в непроглядной темени. И те же „зубчики“ первыми сообщают о восходе, чернясь на фоне светлеющего неба.
Стена надежно преграждает путь сюда кому бы то ни было, кроме лиц королевской семьи, пожелавших расстаться с тревогами внешнего мира. Таким образом, я оказалась в окружении весьма знатных дам, включая родную сестру Филиппа Испанского Марию, обоснованно заподозрившую меня тогда в часовне в лукавстве. Не скажу, что подобное соседство оставило меня равнодушной, но я воспринимала их всех как героев давно забытой сказки, и, может быть, поэтому мои отношения с ними не складывались. Для меня они жили „понарошку“. Кроме Маргариты, моей ровесницы, если отвлечься на минуточку от разделяющих нас пятьсот лет. Мы подружились почти сразу. Но и с ней я не делилась моей тайной.
Вчерашний разговор с Френсис заставил меня поволноваться. То, что она предложила, выбило меня из колеи привычной, уже знакомой и безопасной жизни в монастыре. Хотя я и не предполагала всю оставшуюся жизнь провести здесь, тем не менее пока не достаточно созрела принять предложение оставить обитель, пусть и ненадолго – всего на полгода.
– Поверь мне, Лаура, желание доверить тебе живописать ее, подкреплено только лишь ее собственными впечатлениями от портрета Бениты. Месяц назад я отправила его в Эскориал. У тебя необыкновенный талант. И я не хочу, чтобы об этом было известно только мне.
– Но их семейный портретист Куэльо, – я кивнула на вернувшуюся, благодаря мне, к „жизни“ Хуану, – я не хотела бы покидать стены монастыря.
– Тебе нечего бояться. Там ты тоже будешь жить в монастыре. Но под мастерскую тебе выделят комнату рядом с ее покоями. Как закончишь, ты вернешься сюда. И не забывай, что монастырь получит щедрое пожертвование.
Ну, вот она и причина, почему Френсис хочет, чтобы я согласилась стать портретисткой Изабеллы. Что возразишь на это?
Помолчав, я уточнила:
– Когда я должна уехать?
– Завтра. За тобой пришлют.
Френсис тяжело поднялась и, с трудом передвигаясь, села напротив, как когда-то, безапелляционно определив меня в послушницы.
– Мне нелегко с тобой расставаться. Я… привыкла к тебе. Ты послана Богом нашему монастырю, в этом я уже не сомневаюсь. И, прежде, чем мы расстанемся, – здесь она замолчала, стараясь подавить выступившие слезы, – я должна тебе еще что-то сказать. Не знаю, увижу ли я тебя еще. Мне с каждым днем все хуже.
Казалось, она собирается с духом поведать мне какую-то историю.
– Когда-то я не ответила на твой вопрос, как мы тебя нашли. Тот, кто отправил тебя ко мне… Пекарь… известил меня об обстоятельствах встречи с тобой и просил принять тебя. Его сообщение я получила через три дня после того, как он оставил тебя одну в наших коридорах. Я немедленно начала поиски, и, к счастью, мы обнаружили тебя почти сразу. Ты не дошла всего несколько шагов до входа в… библиотеку
– В библиотеку? – я вспомнила внутреннюю планировку упомянутой комнаты, где любила просиживать часами, роясь в старинных фолиантах. Ничего похожего на дверь в подземный лабиринт я там не заметила.
– Этот путь неизвестен никому, кроме меня и монахинь. Не всех монахинь. Избранных, – не слыша меня, продолжала Френсис, – я достаточно хорошо узнала тебя за это время, чтобы не требовать обещания нигде не упоминать об этом потайном ходе, – и, подумав, добавила, – не забывай, кто нашел здесь приют.
– Да, а что случилось с сестрой Анной? Я не видела ее после той ночи.
– Она проявила излишнее любопытство, недостойное монахини. Грех, который она должна была искупить. Но сейчас не об этом.
Френсис задумалась, будто сомневалась, исповедаться ли дальше. Взглянув на Хуану, ответившую ей неприступно-надменной позой, и, вероятно, вспомнив реабилитацию портрета, она улыбнулась:
– Благодаря ей я поверила тебе.
– Что значит „поверила“, мать Френсис? – я ожидала любой ответ, но не тот, что прозвучал.
– Поверила, что ты не ведьма.
Глава 3
– Ее высочество Хуана, – продолжила свой рассказ Френсис, – основательница нашего монастыря и нашей общины. И об этом тоже не каждый знает. Она…, – тут аббатиса замолчала, колеблясь, открыться ли мне до конца, – … но это не моя тайна. Но, если бы ты была ведьмой, ты и близко бы не подошла к портрету, не то чтобы дотронулась до него.
– Да почему вы думали, что я ведьма?
Я рассмеялась, представив себя на метле, несущейся куда-то по своим черным ведьминским делам. Картинка из фильма ужасов. Правда, визажисту пришлось бы основательно поработать над моей ангельской внешностью, чтобы придать ей мрачно-мистический вид со всеми полагающимися атрибутами подружки дьявола – убивающая наповал роковая красота, сдобренная испепеляющим взглядом и кроваво-плотоядной улыбкой.
Если бы еще полгода назад мне рассказали о другом измерении или же о демонах, что живут среди нас, скрываясь под масками обычных людей, я бы ни за что не поверила. Я бы сказала: «Вы – сумасшедший». Да признаться, поначалу я и сама решила, что схожу с ума. Но, попав в Академию, где учат охотников на демонов, я стала менее категорична. Руноведение, тактика поведения, основы экзорцизма, искусство боя? Да, есть такие предметы. Конечно, простой девушке, выросшей вдали от второго измерения и всех его тайн, непросто в этом разобраться, к тому же все осложняется неожиданными чувствами.
Авторская: «…Твоими врагами станут другие игроки. У каждого из них были свои причины оказаться здесь. Кто-то выпал из игры случайно, наткнувшись на аномалию. Другие сбежали осознанно. Но ты и сам знаешь, им не место на твоей Земле. Помоги тем, кто еще способен вернуться. Остальных избавь от страданий. Это смертный мир, мир людей. Сделай все, чтобы в него не пришла Игра». Своими словами: Ещё в детстве Ким начал видеть мир через призму игрового интерфейса. Он был таким не один. Это искажение восприятия назвали «ролевой синдром», и пусть оно не имело особых последствий, его обладателей всё равно стали считать психами.
«Кошмар всегда начинался с того, что Мирилл вдруг чувствовала непреодолимую потребность следовать за каким-либо человеком. Сегодня это был парень с белыми дредами. Она увидела его в узком переулке между пекарней Ханга и набережной, прямо напротив парикмахерской. Он стоял и разглядывал объявление о найме, а у нее уже появилось То Самое Чувство. Жжение на губах и томление, будто в кости накачали подогретого воздуха…» История Мирилл. Мир «Лис графства Рэндалл», примерно 70 лет спустя после Войны Железа.
Они боги. Им поклонялись все народы Земли, начиная с древних египтян и индейцев майя. Они виновны в гибели Атлантиды и могуществе Гипербореи. Они впервые применили ядерное оружие на нашей планете, за тысячи лет до Хиросимы. А их реактивные корабли – виманы – наводили ужас еще на древних индийцев. В арсенале богов хрустальные черепа – хранилища вселенской мудрости. С их помощью они могут получить любые знания. Но что будет, если один из черепов окажется в руках смертных, жаждущих мирового господства? У древнеегипетского бога мудрости Тота впереди всего лишь вечность, чтобы найти ответ на этот вопрос.