«Нулевая война»: англо-американское противостояние 1812–1815 гг. - [3]
Еще одной причиной для конфликта была религия. После завоевания Канады в 1763 году Королевская прокламация гарантировала католикам-франкоканадцам свободу вероисповедания, сохранение всех торговых привилегий, обычаев, французского гражданского права и элементов самоуправления. Эта мера встретила большое неудовольствие английских поселенцев, к тому же король в 1774 г. еще более увеличил привилегии французских купцов и колонистов, даже расширив границы провинции Квебек. В 1791 году бывшая Французская Канада была разделена на две провинции — Нижнюю Канаду (район реки Святого Лаврентия) и Верхнюю Канаду (район Великих Озер). В последней было введено британское самоуправление и переселилось много протестантов, Нижняя же Канада осталось преимущественно католической и французской. Но главное требование сохранялась — веротерпимость к католической церкви, и ее преимущество в обеих провинциях Квебека. Именно это обусловило полную поддержку франкоканадцами Британии как в войне за Независимость США 1775– 1783 гг., так и в англо-американской войне 1812–1815 гг.
В отличие от британцев, Независимые Колонии[9] относились к католическому анклаву под боком резко отрицательно. В случае завоевания Канады США планировали либо полное выселение католиков, либо лишение их гражданских и религиозных прав, а также подумывали вообще запретить католическое вероисповедание[10].
В заключение отметим, что канадская община была организована по военному образцу — «спала с ружьем, прислоненным к ноге», легко самоорганизовывалась, а милицейские канадские части порой не уступали регулярным войскам.
Канадская милиция в сражении за Квебек, 1776 г.
(Вуд У. Отец британской Канады: жизнеописание лорда Кларетона. — Глазго, 1916 г.)
По крайней мере, в прошлых войнах канадские милиционеры доставили много неприятных моментов и британцам, и американцам[11]. Четкая, военизированная структура канадского общества позволяла выставлять в поле от 6 до 15 тысяч бойцов, отлично знающих местные условия и умеющих воевать, что франкоканадцы в 1812–1815 гг. успешно продемонстрировали.
Третьей проблемой стало большое количество дезертиров, бежавших из Royal Navy в американский торговый флот. Весь XVIII век в мирное время на поступление в Королевский флот стояли очереди из опытных матросов, штурманов, унтер-офицеров и юнг. Дело в том, что зарплата в британском флоте считалась достаточно высокой — от 10 (юнга) до 24 (старший матрос) шиллингов в месяц. Это были большие деньги: к примеру, шляпник в Лондоне в то время зарабатывал около 10–12 шиллингов, на уровне юнги, башмачник — до 15 шиллингов, тогда как крестьянин — 3–4 фунта в год, то есть всего 5–7 шиллингов в месяц. Но это не шло ни в какое сравнение с зарплатами коков (2 фунта 2 шиллинга в месяц), боцманов (4 фунта), или штурманов (6 фунтов 6 шиллингов в месяц). Естественно, что господа офицеры получали еще больше, правда в мирное время они сидели на половинном окладе.
Так что, несмотря на жестокие порядки и муштру, народ в Royal Navy тянулся. Да, в торговом флоте была возможность в определенные сезоны получать и побольше, но арматоры часто обманывали матросов, выплачивая суммы не полностью, или вообще не выплачивая, да и сама непостоянность заработков не внушала мыслей о стабильном доходе.
Естественно, такое положение дел не касалось военного времени, вернее тех, кто был набран с помощью «прессинга», там работали самые низкие ставки из возможных. Но основной костяк флота, который сохранялся в мирные годы, получал зарплату исправно, и суммы были сравнительно большие.
Кроме того, работа военного моряка была сравнительно легка, да не покажется это утверждение нашим читателям странным. Лорд Хоу в 1793 году писал: «Если ввести измерение „человеко-тонны“ (которое сродни плотности населения) в морское дело, то окажется, что на каждого матроса в торговом флоте приходится от 10 до 20 тонн водоизмещения, на кораблях Ост-Индской компании — 15 тонн на человека, на военном корабле — 2–3 тонны водоизмещения на человека. Иными словами — на военных кораблях в обычном их состоянии присутствует куча бездельников. Действительно, ведь большая часть экипажа на военном корабле нужна только в бою, в обычном плавании или в порту можно обойтись гораздо меньшим количеством людей».
Не стоит забывать также про социальное обеспечение и льготы. А это были и питание за государственный счет, и устройство в случае увечья в один из морских госпиталей, для чего из зарплаты моряка удерживались шесть пенсов месяц — нечто, напоминающее современные взносы в накопительную часть Пенсионного фонда. И, конечно же, призовые деньги. Да, задержки по выплате заработанного были, но, согласно реформам Энсона 1757 г., при нахождении корабля в домашних водах такая задержка не могла составлять более двух месяцев, а если корабль пребывал на какой-то колониальной станции, то не более шести месяцев. В общем, служба на Королевском флоте имела зримые преимущества перед другими профессиями.
Такое положение дел продолжалось до конца XVIII века. Но 16 апреля 1797 года на Флоте Канала произошло восстание. Моряки шестнадцати кораблей через своих представителей потребовали увеличения заработной платы, ввиду того, что снабжение денежным довольствием шло по «ветхозаветным» указам 1658 года, то есть не менялось со времен Кромвеля, хотя за истекшие без малого полтора века стоимость жизни возросла вчетверо. Также моряки требовали отмены «обедненного» фунта, используемого при выдаче провизии на корабли
