Нулевая область - [43]

Макс медленно поднялся, нащупал руками кроссовки и обулся. Шорох раздался где-то за спиной, и чуть громче чем в первые два раза. Макс резко обернулся, но тут же понял, что делать это было совершенно бесполезно, потому что кроме темноты, которая нависала отовсюду, ничего другого не увидеть.

Может разбудить деда и спросить? — подумал он, но тут же отбросил этот вариант. — А что если это просто мышь, или птица? Смешно будет.

Поднявшись, Макс медленно, стараясь не шуметь, двинулся вперёд. Он выставил перед собой правую руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь и не опрокинуть. Зал он миновал без особого труда, потому что успел запомнить где в нём что располагается, да и не было тут особого нагромождения вещей. А вот выходя из зала, в дверном проёме он задел ногою ружьё, и оно повалившись, громко ударилось об пол. Макс задержал дыхание и замер.

Слава богу, не выстрелило — мелькнула мысль. — Наверное, на предохранителе стоит. Странно, что Егорыч не проснулся.

Он стал прислушиваться, надеясь услышать ворчание деда, похрапывание, или хотя бы просто дыхание, но ничего не было.

Тогда нагнувшись и нащупав ружьё, он взял его и с ним вышел на кухню. Здесь было чуть-чуть светлее из-за больших, незанавешенных окон. Редкие звёзды в небе позволили Максу разглядеть призрачные силуэты стола и стульев. Стулья были похожи на гномов, сидящих на корточках возле входа в свою пещеру-стол. Макс несколько секунд с каким-то смутным опасением смотрел на эту причудливую иллюзию тьмы, а затем быстро прошёл через сени, и взявшись за ручку, потянул на себя дверь. Дверь резко, но коротко скрипнула и дальше пошла беззвучно. В лицо ударила ночная прохлада и Макс жадно вдохнул её, и только теперь почувствовал, как мелко трясутся руки, а в правой помимо дрожи, нарастает нудная, вязкая боль.

Неужели из-за ружья? — спросил он себя. — Ерунда полная. Причём тут ружьё и боль?

Он медленно шагнул вниз по ступенькам, глубоко и с наслаждением вдыхая. Ночь была тихой, какою-то даже мёртвой. Со стороны озера несло сыростью вперемежку с запахом, который был незнаком Максу. Он блаженно потянулся, чувствуя, как расслабляется тело, и только рука оставалась напряжена. Макс с удивлением перевёл на неё взгляд, но увидел только силуэт, и тут, краем глаза он уловил быстрое, почти молниеносное движение. Что-то кинулось на него. Не похожее ни на тень, ни на крака, что-то меньших размеров, и каких-то размытых очертаний. Макс автоматически вскинул ружьё и потянул за правый спусковой крючок, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.

Чёрт! Предохранитель! — заметались мысли в голове, и он стал левой рукой судорожно искать рычажок предохранителя, но его не было.

— Что за фигня! — шёпотом выдохнул он, и тут до него дошло, что это не то ружьё, с которым ему завтра идти и из которого он стрелял, а ружьё деда. И где тут предохранитель, чёрт его знает.

В этот миг, то, что кинулось в сторону Макса, одним быстрым рывком добралось до него и вцепилось в правую руку. Макс почувствовал обжигающую боль и закричал от злости. Он выронил ружьё и стал кулаком ожесточённо колотить по голове вцепившейся в него твари, но той словно не было. Кулак ни на что не натыкался, он как будто проваливался в пустоту, и Макс понимал, что он колотит воздух, но не мог остановиться.

— Да что за чёрт! — закричал он уже ничего не понимая, и чувствуя, что боль растёт, а от твари ему никак не отделаться, он криком позвал. — Егорыч!

И тут его осенило, что это она, та самая тварь, которая была во дворе тем далёким вечером, и что она вернулась, чтобы теперь не свернуть и не исчезнуть в темноте, оставив внутри него холодный комок страха, а напасть и убить. Убить, потому что она его запомнила тогда, и всё это время ждала новой встречи.

Словно прочитав его мысли, тварь стала расти в размерах. Макс видел, как она увеличивается, но всё так же не мог ни попасть в неё кулаком, ни схватить.

— Боже, как от неё отделаться? — взмолил он, хватая руками пустоту возле своей руки. — Дверь! Точно дверь, чёрт дери! Наружу! — закричал он и стал изо всех сил дёргаться всем телом. Секунд пять ему не удавалось, но на шестую он, наконец-то, вырвался из тисков сна и быстро дыша, подскочил и присел на краешек кровати…

— Дверь отсюда открывается наружу, — тяжело, но с облегчением прошептал он. — Это точно.

Он хотел провести рукою по вспотевшему лбу, но рука не послушалась.

— Отлежал, — Макс улыбнулся, чувствуя вместо правой руки что-то ватное и безжизненное. Он принялся медленно растирать её левой, напряжённо прислушиваясь. А что, если сам шорох был не во сне? Что если он не приснился?

Пять долгих минут Макс внимательно слушал, время от времени поворачивая голову то вправо, то влево, стараясь хоть что-то разглядеть в бездонной темноте, но ничего не увидел, и ничего, кроме Пашкиного сопения не услышал.

— Всё нормально, — сказал он себе. — Просто дурацкий кошмар.

Он очень аккуратно прилёг на левый бок, давая восстановиться кровотоку в правой руке, и опасаясь разбудить Пашку. Ему не хотелось, чтобы тот проснулся и как-нибудь почувствовал его страх. Страх, который уже отступал, но всё ещё был сильным. Это был тот давний, детский страх, который за последнее время уже трижды напоминал о себе. На горе, возле погребального костра, во сне, где он напомнит о себе в следующий раз? — задал себе вопрос Макс. — Может и вправду я встречу здесь ту тварь из детства? Правильно Егорыч сказал, пусть снится. Чтобы привыкнуть, чтобы наяву не потеряться, не оцепенеть. Всё будет хорошо.