Нравственная философия - [38]

Это согласуется как нельзя лучше с возвышенными понятиями о красоте, которыми услаждались древние философы. «Душа человека, — говорили они, — окованная на земле плотью, блуждает туда и сюда в поисках другого мира, своей настоящей родины, которую она покинула для пришествия сюда; но, ослепленная светом вещественного солнца, она может различать одни предметы здешнего мира, которые не что иное, кактень предметов существенных. Затем-то, навстречу души, Божество посылает Юность и Красоту, дабы прекрасные телесные образы служили ей крыльями для возношения воспоминаний о добре и о красоте небесной. Вот почему при виде красавицы мужчина стремится к ней и вкушает величайшее наслаждение от созерцания лика, движений, разума прекрасной женщины, оттого, что ее присутствие наводит на его мысль отражение красоты несотворенной и источника всякой красоты».

Но если, слишком обживясь с телом, душа человека огрубела и предполагает все свое наслаждение в материи, единственным ее достоянием будет тоска и разочарование, потому что телу невозможно осуществить обетов красоты. Если же, достойно приняв дары, приносимые ей красотою в предвидениях и вдохновениях, душа, проникнув сквозь плоть, прямо устремляется к отличительным чертам свойств и любящие оценивают друг друга по выражению души в словах и поступках, тогда вступают они в храм красоты нетленной; любовь их все более возрастает, усиливается, и как от блеска солнца меркнет пламень очага, так в сиянии такой любви угасает унизительность склонностей, и все становится чисто и свято.

От беспрерывной беседы с прекрасным, великодушным, возвышенным и чистосердечным, любящий достигает весьма тонкой оценки всего благородного, священного и объединяется с ними все теснее и горячее. И в довершение, вместо того чтобы любить все прекрасное в одном предмете, он полюбит его во всех предметах; таким образом, прекрасная душа, обожаемая им, делается преддверием, через которое он проникает в святилище, где пребывают сонмы душ правды и чистоты. С другой стороны, вследствие короткого сближения с подругою, изощряется его проницательность. Он начинает различать недостатки и пятна, наложенные на нее человечностью; однако С взаимною радостною готовностью и без тени оскорбления, даже помыслом, они замечают друг другу погрешности, несовершенства и простирают руку помощи на обоюдное уврачевание. Напоследок, улавливая почти в каждой душе черты красоты божественной и отделяя божественную часть от порчи, заимствованной от земли, по различным ступеням высоты душ человеческих, любящее сердце восходит до вершины любви, красоты и постижения божественного.

Все истинные мудрецы, во все времена, не преподавали о любви иного учения. Оно ни ново, ни старо. Его излагали Платон, Плутарх и Апулей; его исповедывали Петрарка, Микеланджело и Мильтон. В наши дни необходимо развить такой взгляд и твердо противопоставить его тому подземному благоразумию, по внушению которого устраиваются нынешние браки, где все слова взяты случайно, где не слышится ни малейшей посылки на мир высший и где глаз до того уставлен на хозяйство, на обиход, чтоб самом обмене наиважнейших мыслей все еще пахнет кухонным чадом. Горше этого то, что такое чувственное и грязное благоразумие проникает в воспитание молодых девиц, иссушает наилучшие надежды и стремления всего человечества толкованием, будто бы брак значит хорошо устроенное хозяйство и будто бы цель жизни женщины заключается единственно в этом.

Видение любви, как оно ни прекрасно, составляет, однако, лишь одну сцену в драме жизни. На пути своего развития из внутреннего во внешнее, как свет, исходящий из небесного светила, как кремень, брошенный в лоно вод, душа наша беспрестанно расширяет круг своих действий и обозрений. Лучи ее сначала озаряют предметы ближайшие игрушки, домашнюю утварь, кормилицу, слуг, дом, сад, прохожих, словом, круг семейного быта; потом они падают на науку, на знания политические, исторические, географические. Но, по условию нашего бытия, все группируется около нас по законам высшим и неотъемлемо нам принадлежащим. Мало-помалу соседственное, численное, привычное, личное теряет над нами свое могущество, и настает пора властвования причины и следствия; пора сочувствий истинных, желаний установить гармонию между потребностями души и внешними обстоятельствами; пора. стремлений возвышенных, прогрессивных, идеализирующих все, чего они ни коснутся, — о, тогда попятиться, снизойти от отношений высших к отношениям низшим становится решительно невозможно. Так и с любовью: обоготворение известного лица незаметно и бессознательно, со дня на день становится все безличнее.

Молоденькие девочки и мальчики, которые из конца в конец многолюдной залы перебрасываются такими значительными взглядами, и не помышляют, и не предугадывают, какой драгоценный плод созреет со временем из их теперешнего суетного желания нравиться наружностью! Так в царстве растительном жизнь сперва пробуждается от раздражительности коры и возникновения листьев. Обменявшись взорами, они доходят до изъявлений внимательности, до угождений; наконец, взаимная склонность завершается брачным союзом. В пылу страсти предмет ее кажется всесовершенным единством, в котором душа телесна, а тело духовно: «Ее кровь, чистая, красноречивая, так ясно выражалась рдением щек, что было видно, как все ее тело дышит думою».