Нрав трав, или Владимир Ильич очень не любил герань - [2]

Ну, не произошло так, что мы сыты-обуты-одеты. Иначе быть бы нам англичанами по духу. Фантастика.

А вот с англичанами произошло так, что… грянулись англичане оземь и обернулись русаками по духу. Фантастика. «Смерть травы».

(Нет, не в национальности дело. Человеки — они везде человеки. Постулат «время-то какое страшное!» — не оправдание казнителям самодержца Николая II за милую душу, сколь бы не препятствовали тому бравые три мушкетера… Французы, они такие милые!.. Не оправдание, да. Те же милые французы, признанные женоугодники, приволокли Марию Антуанетту к гильотине: р-раз и нету… Какое уж такое страшное время? Ах, да! Ну да, революционное. Человеки, творящие революцию, вненациональны и… бесчеловечны. А если уж революция удалась, становятся они хранителями (лат. praeservatio; рус…). Нет, не в национальности дело. Вот, пожалуйста, образчик беседы молотетки агитатора-горлана-главаря из «GUARDIANS» Кристофера:

«Начать революцию с того, что заставить нас делать то, что мы не хотим?

— Быть недовольными — это значит и быть свободными. А мы не свободны.».

Дурак ты, Пенфолд, и шуточки у тебя дурацкие! Попросту скажу, по-русски! Еще маленький, а уже большой дурак.

Да и автор попросту скажет, по-английски, устами персонажа: «Свободными, чтобы говорить чепуху…»

Нет, не в национальности дело… Человеки — они везде человеки. И не только в революции, а и просто когда вдруг возникает угроза желудку. Хотя, как показала практика, любая революция близнец-брат пустому животу. Но в «Смерти травы» нет революции, пусть и «время-то какое страшное…»).

В общем проявился-таки нрав трав. То ли большевистская зараза (началось-то в красном Китае), то ли божья кара за нелюбовь к герани коммуниста номер один. Версия (моя — А.И.) не хуже любой другой например, той, что вирус СПИДа выведен специально зловредными заокеанскими спецслужбами, да не удержали в колбе и сами первые пострадали, так им и надо, империалистам!

«— Как-то в поезде я видел одного парня. Так он с явным удовольствием разглагольствовал, дескать, китаезы получили то, что заслужили, мол, так им, коммунистам и надо. Если бы не дети, я бы поделился с ним своим мнением по этому поводу.

— А разве мы намного лучше?»

Они, англичане, еще флегматичны, невозмутимы, рассудительны. Жаль, конечно, китайцев — рисом питаются, а рис гибнет, рис — трава. Но… Хичкок — только на экране, Кентервильское привидение — забавно, Оскар Уайльд хоть и гомик был, однако веселить умел, каналья!

Дежурная напускная скорбь, как на похоронах врага или вообще постороннего. И даже гипотетическая возможность проникновения вируса в Европу, в Англию… — ой, да ну, бросьте вы! Рис — трава. Пшеница, рожь, овес (овсянка, сэр!) — трава. Ячмень — трава. Ох, ячмень! Джон Ячменное Зерно!

«— Мир без пива? Невозможно! Давай выпьем и нальем еще по стаканчику!»

И немедленно выпил: нет, не бесшабашный алкоголизм «ерофеевцев», имя которым легион — мол, гори все синим пламенем! Флегма. Туманный Альбион. Ученые еще никогда не подводили нас. Будем надеяться, что не подведут и на этот раз.

Они еще говорят: «Если всякий, кто хочет выжить — жирный старик, мне стоит обидеться».

Они еще по-своему (по-альбионски) рассудительны: «Я не вижу смысла в том, чтобы отдавать последнюю корку хлеба, предназначенную детям, умирающему с голода нищему».

Они еще реагируют на перспективку «потуже затянуть пояса» с чисто английским юморком: «Затянутый пояс довольно глупо смотрится на скелете».

Но:

«— Вы живете в мире, где все говорит в пользу чувствительных и цивилизованных людей. Но это очень ненадежно. Возьмите хотя бы древнейшую цивилизацию Китая и посмотрите, что из этого вышло. Когда начинает урчать в животе, забываешь о хороших манерах».

Если бы только о хороших манерах!

Фермер. Горожанин. Торговец. Интеллигент. Общество в миниатюре. Ну и дети. Чтобы, когда НАЧАЛОСЬ, проявить чистосердечный детский наив:

«— Пап, давай разгромим какой-нибудь барьер, — сказал Стив, — я в кино видел.

— Это не кино, — ответил Роджер».

Ну и женщины. Чтобы было кого ревновать, насиловать, спасать, опекать, убивать. Надежда:

«— Вот наша надежда — женская стабильность. Уезжает из дома навсегда, но снимает чайник. Мужчина скорей бы хлопнул этим чайником об пол, а потом запалил дом».

Надежда: «Надо просто ждать и надеяться на лучшее, — сказала Анна». Вольно было тому же графу Монте-Кристо (французы, они такие милые!), имея миллионы и миллионы, имея все прелести жизни, мудро напутствовать: «ждать и надеяться».

Вот и НАЧАЛОСЬ.

«В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще доступен каждому». (Все же Джон Кристофер создавал свою утопию умозрительно, не было у него личного опыта, не было у Англии личного опыта. Мы по нынешнему опыту можем компетентно возразить: не так все было. Хлеб исчезает в первую очередь, а кондитерская выпечка — во вторую, после хлеба. Так что не так уж была не- права обезглавленная Антуанетта, заявляя де, если у них нет хлеба, пусть едят пирожные).

«— Это не кино, — ответил Роджер». Совсем не кино! В том детском понимании: мол, перевернем барьеры, побузим, а там и конец фильма. Хеппи энд! По нарастающей, по нарастающей, и: