Необычайно демократическое устройство: все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов… (Это из «Понедельника…» братьев Стругацких).
А за нарушение прав человека — расстрел на месте!.. (Это из «Чугунного всадника» Михаила Успенского).
Неужели мы действительно настолько счастливее прошлых поколений, как говорит учитель?.. (Это из «Хранителей» Джона Кристофера).
Так что антиутопий не бывает. Бывают только утопии… которых, слава Богу, тоже не бывает. Ибо каждому известно, что: УТОПИЯ — гр. u не, нет + topos место (то есть место, которого нет). А кому это не известно, тот может открыть словарь иностранных слов и прочесть, что УТОПИЯ — гр. u — не, нет + topos — место (то есть место, которого нет).
Следовательно, если быть занудой-буквалистом, то с апломбом можно утверждать: антиутопия — это место, которое есть.
Да нет, не морочьте голову! Не будьте занудой-буквалистом! Ведь все знают: утопия — это там, где очень хорошо, ну просто сил нет, как замечательно; а вот антиутопия — наоборот, там ужас как мрачно, плохо, противно, безнадежно!
М-м-мда? Ну-ка, перечитайте Томаса Мора… Ладно, без лукавства: не перечитайте, а найдите и, наконец, впервые хотя бы перелистайте. Энциклопедическая статья о Городе Солнца, где туманно проборматывается об идеальном устройстве общества — одно. Мысли Томаса Мора (ведь мыслителем считается!) все о том же идеальном устройстве общества другое.
Спаси и сохрани нас всех и каждого от чего бы то ни было идеального, если идеал возник в чьей-то чужой (то есть НЕ МОЕЙ) голове. А уж если обнаружатся некие верховные силы, взвалившие на себя обязанность (долг? льготу? право?) спасти и сохранить этот (по их разумению) идеал, то найдутся и такие (не все, но многие), кто громко назовет их не по-английски — хранителями (см. «GUARDIANS» Джона Кристофера), а предпочтет обидеть по-латыни — предохранителями (что, кстати, более соответствует смыслу, но звучит: praeservatio… предохранение). А россиянин, применив великиймогучийправдивыйисвободный, в сердцах использует весомый, грубый, зримый русскоязычный эквивалент. Он, россиянин, тем самым отнюдь не полемизирует по поводу единства формы и содержания (мол, форма подходящая, а содержание в этой форме — личное дело каждого). Он, россиянин, просто-напросто выражает тем самым резкое неудовольствие в адрес верховных сил, решающих за него (ишь!), с чего начать-что делать-кто такие друзья народа и как. Тоска по «сильной руке» не опровергает вышесказанное, а лишь подтверждает. Ведь каждый тоскующий полагает втайне, что порядок — это тот самый порядок, которого хочется ему. То есть: будь я самым большим и сильным, я бы устроил как надо… Ой, не надо, не надо!
Не надо утопий. Во всяком случае, воплощенных в жизнь. Иное дело книга. Отчего бы не пощекотать нервы. К примеру, «Смертью травы» Джона Кристофера. Он, конечно, англичанин и пишет об Англии, где тоже обитают горожане, селяне, интеллигенты, торговцы… но английские. А туманный Альбион характерен флегмой, невозмутимостью, рассудительностью. Не то что мы — да, скифы мы! Потому у нас и кровавые революции, и брат на брата, и миллионные жертвы концлагерей, и бардак в экономике. За что? Как-никак народ-богоносец. За что?!
А от широты души. Провозглашал же лозунг периода социалистического роялизма: «ЕСЛИ ДЕЛАТЬ, ТО ПО-БОЛЬШОМУ!» Вот и самый человечный человек не любил, знаете ли, герань…
Не Хармсом сказано, но кем-то за него (под него). Итак!
Владимир Ильич Ленин очень не любил герань. Бывало, как увидит на подоконнике горшок с геранью, так сразу подбежит, кустик из земли выдернет, руками ломает, рвет, а потом на пол швырнет, ногами топчет, каблуками размазывает! Да приговаривает: «А землю отдайте крестьянам!»
Не евангелие, само собой, но — апокриф. Суть: не любишь уничтожай, любишь (в данном случае крестьянин — из контекста) облагодетельствуй. И абсолютно не имеет значения (для тебя), сколь эффективен жест доброй воли. Главное, эффектен!
«Землица-то какая хорошая. Правда, Каин оставил Еноху побольше… Енох был мирным человеком. Он жил в городе, который выстроил для него отец. Но отцовский кинжал всегда носил на поясе». Джон Кристофер. «Смерть травы».
«И сказал Господь Каину:… когда ты будешь возделывать землю, она не станет больше давать силы своей для тебя». Библия. 4,10.
А теперь вопрос: если мы такие разные, то почему мы такие одинаковые? Мы — англичане. И мы — россияне. Помести нас с ними в равные условия — не отличить будет. Может, флегма, невозмутимость, рассудительность — типично русские национальные черты. Условия: сытость, жилищный ответ (жилищный вопрос, как известно, портит), одежда, комфорт, скрипка и немножко нервно (щекотка рецепторов: а где-то в Китае война, надо же! Хичкок на экране… Кентервильское привидение в фамильном замке…). Одним словом, фантастика. Именно она, фантастика. Ибо француз Самюэль Делани проводил вот какие различия в отношении между словом и объектом.
В репортаже[1] — события, которые произошли на самом деле; в подражательной литературе (naturalistic fiction) — события, которые МОГЛИ произойти; в фэнтези — события, которые НЕ МОГЛИ произойти; в фантастике — события, которые не произошли.
![Прелюдия к Основанию [= Прелюдия к Академии // Prelude to Foundation]](/storage/book-covers/ae/ae28da449188c19e7ca174e5325d86de88266c74.jpg)
