Новый сорт - [45]

«Ну, ничего, — с каким-то упорством подумал Ваня, — всё оживет, и пальмы опять будут зеленеть. Обязательно будут…»

Ученый-садовод

Это было давно. До революции помещица приметила среди работающих у нее в саду способного крестьянского мальчика. Звали его Коля Курнаков. Он с большим старанием и охотой возился с цветами, деревьями, проводя целые дни на работе. Мальчика отправили учиться в Петербург. С тех пор Коля, затем Николай и, наконец, Николай Иванович Курнаков ни на один год не расставался с любимыми растениями. Громадный опыт и талант поставили его в ряды лучших садоводов мира.

Невысокий худощавый человек с острой бородкой держал в руке горшок с колючим пузатым кактусом и говорил стоявшей рядом девушке:

— Верхушку долой. Срез делай смелее. Хуже всего нерешительность. На него привьешь… — дальше следовало латинское название.

Увидя мальчика с письмом, садовод снял очки и острым, колючим взглядом смерил его с головы до ног.

— Ты что? — спросил он не совсем приветливо.

— Мне нужен Николай Иванович Курнаков.

— Я Курнаков. В чем дело?

— Вот письмо.

Николай Иванович взял письмо, снова надел очки, прочитал адрес и начал распечатывать.

— Что это оно смято так?

По мере того как он читал, складка на переносице расходилась, а когда прочитал и посмотрел поверх очков на Ваню, взгляд уже не колол.

— Вот какие у тебя дела! Жив, значит, Николаша. Ты посиди здесь на скамеечке или лучше погуляй, посмотри, пока я занят.

Ваня, обрадованный разрешением, медленно пошел вдоль оранжереи. Здесь всё зеленело. Сверху спускались оживающие орхидеи. Пошли в рост папоротники. Под стеклами правильными рядами укоренялись черенки и листочки самых различных растений.

Ваня еще не знал, для чего листочек бегонии воткнут во влажный песок, а когда выяснил, то это показалось чудом. Листочек выпустит корешки и разовьется в нормальное растение.

В стеклянных банках, в воде жили кружевные водоросли. Тут же свисали стебли знакомого растения — «бабьи сплетни» — и пышно разрослись герани. Замысловатая окраска бархатистых листьев бегоний поразила юного садовода.

Но то, что он видел, было только маленькой частью уцелевших от гибели коллекций. Наиболее полно здесь были представлены кактусы.

Потом Ваня узнал, что эти интересные растения были любимцами Курнакова и после взрыва бомбы он перетащил их в свою квартиру.

Как он умудрился разместить громадную коллекцию этих колючих цепких растений в крошечной, двухкомнатной, квартирке, невозможно понять. Он пережил страшную, голодную и холодную, зиму среди своих любимцев, без воды, без света, при ежедневной бомбежке и обстрелах, доведенный голодом до последней степени истощения. Выжил он, выжили и кактусы. Кто знает, может быть, любовь к растениям, нуждавшимся в его уходе, давала силы старику, и он победил смерть.

И вот сейчас в исправленной, застекленной оранжерее кактусы оправились и выбрасывали изумительно красивые цветы с нежным тонким запахом.

Ване казалось, что эти чудесные цветы Николай Иванович воткнул нарочно в толстое тело растений, чтобы хоть немного скрасить их уродство.

Около двери стоял совершенно непонятный кактус. Какие-то длинные корявые палки в палец толщиной, с длинными колючками. «Как засохшая лиана». В одном месте прилепился удлиненной формы бутон.

— Нравится? — раздался за спиной голос ученого-садовода.

— А как он называется?

— «Царица ночи». Тебе повезло. Через несколько дней она зацветет. Если хочешь, можно посмотреть.

— Хочу.

— Тем лучше. Мало кому приходится видеть этот цветок. Распускается он только ночью, часа на два, на три. Ну, идем ко мне. Сейчас обеденный перерыв. Нужно перекусить.

Они прошли через двор к дому и в последнем подъезде поднялись на второй этаж.

— Настя, вот я гостя привел, — сказал он жене.

Анастасия Федосеевна, пожилая женщина, была полной противоположностью мужу. Все движения, голос, манера говорить были мягкие, ласковые.

— Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Соловья баснями не кормят. Покорми-ка нас.

— Сейчас, Коля.

Она поставила третий прибор и принялась хлопотать у плиты. Николай Иванович закурил и сел к столу напротив мальчика.

— Значит, ты решил садоводом стать?

— Да.

— Хорошая профессия. Я сорок с лишним лет работаю и ни разу не пожалел. Что же ты делал у себя? На огороде копался или цветочки выращивал?

— Нет. Я плодовый сад с дедом разводил.

Ваня подробно начал говорить о любимом деле. Он увлекся, откровенно рассказал о всех своих мечтах.

Николай Иванович внимательно слушал, не сводя с него острого взгляда, не перебивая и не переспрашивая.

— Так… так, — говорил он иногда.

Перед Ваней уже стояла тарелка с супом.

— Ешь-ка, — сказал садовод. — У тебя, я смотрю, такой размах, что придется специальный институт для тебя организовать… Это ничего. Потом утрясется. Нужно только вперед двигаться, а не азы повторять. Есть у нас такие, извините за выражение, ученые. Вся их деятельность только в том и заключается, что они старое повторяют. Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Николай Иванович.

Ваня ответил. Садовод прикинул что-то в голове и одобрительно покачал головой.

— Вы кушайте, пожалуйста, — сказала Анастасия Федосеевна, подвигая тарелку. — Не стесняйтесь!