— А как же! Возьми окопай ее, подкорми как следует удобрениями, — заметно увеличатся.
— До какого размера? Черемуха с арбуз может быть?
— Ну и хватил! — засмеялся дед. — У всякого дерева предел есть. В арбуз не в арбуз, а с мелкую вишню увеличится. Ты черемуху любишь?
— Люблю.
— Вот и займись. Вырасти свой сорт черемухи. Сначала найди и лесу или где-нибудь на берегу хорошую, крупную, сладкую черемуху, собери от нее косточки и посей сотни две. Из них отбери лучшую и снова посей. Таким отбором вырастишь новый сорт.
— Это долгая история. А если ее скрестить с другой породой? С вишней или сливой? — продолжал спрашивать Гриша.
— Что ж, попробуй. У тебя рука легкая. Только сначала надо их сроднить.
— Сблизить, — поправил Ваня.
— Ну, это всё равно.
— А как сроднить? — спросил Гриша.
— Возьми черенок сливы и привей его на черемухе, а черенок черемухи привей на сливе. Если какой-нибудь приживется, то и дело наполовину сделано. Значит, ты их сроднил. Потом жди. Года через два-три черенок зацветет. Не зевай. Опыли цветы на черенке цветами сливы, на которой они привиты, и наоборот. Завяжется у тебя плод. Семечки с этого плода посей, и тогда может у тебя получиться такое дерево, что и сам удивишься. Ни слива, ни черемуха.
Ребята слушали с большим интересом. Если для Вани ничего нового в этом объяснении не было и он давно мечтал сделать опыты такого сближения и скрещивания, то для них это было целое открытие.
— А вы пробовали, Василий Лукич? — спросил Гриша.
— Пробовал, да ничего не выходило. Черенки приживались, а опыления не вышло. В то время я считал это забавой, вроде фокуса.
— А Мичурин скрещивал?
— Мичурин — да! У него выходило.
* * *
В школе собралось двадцать семь членов вновь организованного кружка. Кроме них, в учительской сидел Николай Павлович с заведующим городским жилищным отделом — товарищем Солодовниковым. Бывший монастырский сад передавался школе.
Старый монастырь, расположенный на окраине города, на самом берегу реки, походил на крепость. Толстые каменные стены, с круглыми башнями по углам, огораживали его со всех сторон. Сад примыкал вплотную к его зданиям.
Ребята вошли в сад, и сердца их радостно забились. Ровными рядами, в шахматном порядке стояли большие яблони. Но вид их был плачевный. Кроны многих деревьев засохли, и только по отдельным веткам можно было догадаться, что жизнь в них еще не совсем угасла. Вишни превратились в заросли.
— Вот это садик! — вырвалось у Трубача.
— Гибнет сад… Да, дед? — спросил Ваня.
— Бо-ольшое дело! — протяжно сказал старик, не обращая внимания на вопрос внука.
— Ну вот, Василий Лукич, — обратился учитель к старику. — Исполком решил передать нам этот сад. Как вы считаете? Оправдаем ли мы их доверие?
— Надо посмотреть, Николай Павлович.
Они пошли, вдоль деревьев.
Большинство яблонь цвело. Старик иногда останавливался и делал короткие замечания.
— Эту спилить придется. Из поросли новую крону выведем. Эту надо обмолодить… Старушка… в моих годах.
— Это какое дерево? — спросил Ваню один из товарищей, шагая рядом с ним.
— Это слива. Дед, это ведь слива?
— Слива… и хорошая слива. Разрослась.
— А мы ее рассадим, — сказал Ваня. — Вару надо много. Где мы столько вару достанем? — сказал мальчик, прикинув в голове общую площадь стволов, сучков, веток, которые им предстоит срезать.
— А из чего вар делается, знаешь, Ваня? — спросил его Николай Павлович.
— Жир, воск и канифоль…
— Обойдемся без вару. Это ведь не прививка, — возразил дед.
Когда сад обошли, то, по приблизительному подсчету, в нем оказалось свыше пятисот деревьев, не считая ягодных кустов. И, главным образом, яблони.
Какое богатство! При хорошем уходе сад мог давать громадный урожай плодов.
После всех разговоров с учителем и заведующим горжилотделом старик поверил, что вопрос о передаче решен, и почувствовал свою ответственность за сад. Первым делом он взялся за сторожа.
— Ты что же это натворил, Пармен! Тебе деньги за охрану платят; ты, можно сказать, доверенное лицо от государства, а ты что делаешь?
— А что я делаю, Василий Лукич?
— А ничего не делаешь! Спишь. Как ты смел так деревья безобразить. Смотри…
— Так разве это я? — оправдывался сторож. — Придут за яблоками, залезут на яблоню, ну и сломается.
— Как это сломается? Почему лестницы нет?
— Есть, да старая.
— А почему новой нет?
— А где я возьму, если не делают?
— Сам должен сделать.
— А мне-то какое дело.
— Вот так раз! Ты же при саде кормишься. Жалованье получаешь, яблоки ешь…
— Ну мало ли что…
— А вот я теперь докажу, какое твое дело. Можешь себе другую службу подыскивать. Таких лодырей нам не требуется.
Сторож хмуро посмотрел на старика. Лишиться такого спокойного места…
— А ты что за начальник такой пришел командовать? Видали и почище, — сердито сказал он и с тревогой покосился на представителя Исполкома, стоявшего в стороне с учителем.
— Сторож называется! — продолжал Василий Лукич, не обращая внимания на его слова. — Таких сторожей надо под суд отдавать. У другого сторожа со склада если украдут товару на сто рублей, его под суд… а здесь на тысячи добра гибнет. Такой сад вырастить много лет надо.
Подошел Николай Павлович с Солодовниковым.
