Новый Рим на Босфоре - [232]
В этот же день солдаты Теодориха умертвили подавляющую часть воинов Одоакра – очевидно, акция была заранее организована и хорошо подготовлена. Мертвому Одоакру было отказано даже в христианском погребении, его супругу Сунигульду уморили голодом, брат Хунульф попытался найти убежище в храме, но стал мишенью для лучников. Больше всего повезло пленным римским аристократам из окружения покойного Одоакра – их пощадили. Хотя Теодорих и обещал урезать их имущественные права и даже конфисковать часть имущества, но вскоре отказался от своих угроз[1086].
Есть мнение, что первоначально, выступая в поход, Теодорих Великий, которому не исполнилось еще и сорока лет, весьма смутно представлял свой политический статус, если война окончится победой. Провозглашенный в 493 г. королем Остготского королевства, он, конечно, не собирался подчиняться власти Римского императора, желая самостоятельно решать все вопросы. Но, с другой стороны, великий остгот был человеком своего времени, для которого Римская империя также являлась зримым образом мирового правопорядка, а ее глава, император, чем-то неприкосновенным и священным. Покушаться на его власть означало покушаться на замысел Провидения, что нормальное религиозное сознание принять никак не могло.
Самый простой способ адаптации заключался в том, чтобы войти в политическую структуру Римской государственности. Но Теодорих пошел несколько дальше: он сохранил римские политические институты, однако подчинил их своей власти, оставил римскую аристократию и даже защищал оружием своих солдат, заставив одновременно с этим ее служить себе. Более того, понимая глубоко в душе, что его соплеменники обречены на романизацию, великий остгот заявил, что пришел защищать древние права и ценности римского народа. В одном из посланий к населению страны Теодорих писал: «Вам следует без сопротивления подчиняться римским обычаям, к которым вы вновь возвращаетесь после длительного перерыва, ибо должно быть благословенно восстановление того, что, как известно, служило процветанию ваших предков. Обретя по Божественному соизволению древнюю свободу, вы опять облачаетесь в одеяния римских нравов»[1087].
Да, римские сенаторы потеряли почти третью часть своих земель, которые отошли завоевателям. Но само отчуждение происходило в полном соответствии с римскими законами о расквартировании войск – hospitalis. И оставшиеся земельные наделы были защищены самым надежным способом. Население по-прежнему платило налоги, устраивало празднества, избирало магистратуры (те, которые остались после прежних административных реформ). Впрочем, в Галлии следы прежней римской цивилизации в силу объективных причин сохранились в ослабленном виде. В целом в лоне римской культуры создалось два общества – завоевателей и завоеванных[1088].
Обозначившийся политический и правовой дуализм проявлял себя и в том, что ни один гот не имел права войти в состав римских публичных учреждений, и ни один варвар никогда не представал и перед римским судом – их судил только готский военный трибунал. Готы всегда дистанцировались от римлян по национальному признаку, и законом им было запрещено жениться на римлянках[1089].
Потеря Италии сказалась самым благоприятным образом на состоянии дел на Востоке. Следует констатировать, что таким способом Восток полностью освободился от засилья германского элемента, в то время как Запад окончательно был завоеван ими[1090].
Хотя Зенон и не признал Теодориха законным правителем Италии, тот нисколько не беспокоился этим фактом. В большей степени его волновал вопрос укрепления личной власти и адаптация римских учреждений под остготские порядки. Не разрушая римской администрации, он тем не менее установил свои королевские суды, королевские комитеты и королевскую стражу. Король начал чеканить собственную монету, где наряду с изображением императора присутствовала и его монограмма. Если Теодорих считал, что римские учреждения функционируют плохо, он решительно вмешивался в их работу и поправлял. Иными словами, действовал как полновластный правитель Италии, круг полномочий которого едва ли кто-то смог бы ограничить[1091].
Как политический гений своего времени, он не удовлетворился привычными желаниями ограбить захваченную территорию и затем бросить ее. Теодорих внимательно следил за тем, чтобы римская культура не ассимилировала его германцев. Объективно при продолжении господства остготов в Италии через некоторое время это грозило либо вызвать серьезный политический и культурный конфликт между римлянами и остготами (что, кстати, вскоре и произойдет), либо требовало германизировать все институты Древнего Рима. Сохранилось одно из посланий Теодориха правителю провинции, некоему Севериану, в котором остгот, нисколько не сомневаясь в своих полномочиях, отдает поручения римским чиновникам и сборщикам податей, обрамляя свои приказы общими рассуждениями о справедливости. «Разумная справедливость, – пишет он, – требует, чтобы сильнейшие были обуздываемы, и чтобы через то прелесть мира и тишины распространялись одинаково на всех… Мы часто получаем жалобы наших подданных из провинции…», и далее по тексту
