Малярчук Татьяна Владимировна родилась в 1983 году в Ивано-Франковске. Украинский прозаик, эссеист, автор четырех книг прозы, лауреат республиканской премии “Книжка года” (2006). Эссе и рассказы переведены на английский, немецкий, польский, румынский. Постоянный автор “Нового мира”.
ТАНЯ МАЛЯРЧУК
*
ЗВЕРОСЛОВ
Рассказы
Thysania agrippina (Мотылёк)
1
На мироновском вокзале особенно красиво в это время года. Кто был здесь в конце мая — тот знает. Тот наверняка это чувствовал — будто стоишь чужаком посреди какой-то монументальной венской площади, широкой, белой и мраморной. Вокруг — множество незнакомых людей с тюками, цыганские таборы с колясками, мешками и замурзанными детьми, вспотевшие от неожиданно жаркого солнца милиционеры, здесь же две мусорные урны, из одной валит густой дым (это как раз занялась твоя незагашенная сигарета), вдоль низкого заборчика тянутся аккуратно покрашенные скамейки, внизу — торжественно белые, послепасхальные бордюрчики, есть и шесть-семь абсолютно идентичных киосков с пивом, “сникерсами”, — ну и, как водится, пирожки с картошкой.
Они непременно должны быть — эти пирожки. Их продаёт, как правило, какая-нибудь толстоватая, ничем не примечательная женщина лет сорока, хотя, впрочем, её возраст не имеет абсолютно никакого значения.
До электрички на Киев ещё двадцать минут. Времени как раз хватит. Ты почти машинально, не задерживаясь взглядом на продавщице, вынимаешь из кармана мелочь, нетерпеливо постукиваешь высоковатыми для мужских ботинок каблуками, говоришь себе “не сутулься” или что-нибудь в этом роде — и вот пирожок в твоих руках. Ароматный. Горячий. Ты его очень хочешь. Лениво прогуливаясь по платформе, с аппетитом уминаешь вязкое тесто, которое, честно говоря, хорошо лишь тем, что горячее. Пальцы в масле. Жирные губы блестят на ярком майском солнце.
Да на что он мне сдался, думаешь ты и выбрасываешь наполовину съеденный пирожок. Вот когда-то, в детстве, вот то были настоящие пирожки!
17:52. Прибывает киевская электричка. Люди бросаются к вагонам, проталкиваются с тюками и замурзанными детьми внутрь, потому что им уже обрыдла “псевдовиденская площадь”, и киоски, и мрамор, а ты стоишь где стоял и тоскливо за всем этим наблюдаешь.
В эту пору года здесь особенно красиво, думаешь ты. Берёшь в руки громкоговоритель, который всё время болтался за спиной, набираешь полные лёгкие воздуха и объявляешь:
— Уважаемые пассажиры! Настойчиво просим вас покупать билеты для проезда в электропоездах в кассах вокзала. Иначе Укржелезнодорожное управление вынуждено будет прибегнуть к крайним мерам и сократить количество электропоездов на линии Киев — Мироновка.
Жанке не нужно покупать билет. Она редко ездит куда-нибудь из Мироновки, хотя большую часть своего времени проводит на вокзале. Сидит себе на лавочке и смотрит на большие механические часы на столбе.
Жанка не какая-нибудь недотыкомка. Если б хотела, то могла бы куда-нибудь и поехать — надолго или хоть на экскурсию. Друзья и родные часто советуют Жанке развеяться, посмотреть мир, но Жанка не чувствует в этом потребности. Где можно увидеть больше, чем на вокзале? Вокзал — это точка пересечения миров. Здесь Жанка следит за временем. Держит его в руках.
— Этот мужчина... — говорит Жанке её подруга Ирма Ивановна.
— Ты про кого? — Жанка делает вид, будто не понимает.
— Про него... — Ирма Ивановна кивает головой на человека с громкоговорителем. Тот уже в третий раз предупреждает законопослушных пассажиров Украинской железной дороги и грозит им сокращением количества электропоездов на линии Киев — Мироновка. — Такой симпатичный, правда?
— Не знаю. Не замечала.
— Либо брешешь, либо слепая.
Жанка рефлекторно поправляет на переносице очки в толстой оправе.
— Дура ты, Жанка. Сколько времени здесь проводишь, на этом грёбаном вокзале, а ещё ни разу с ним не заговорила.
— А что он мне может сказать?
— Ой, я тебя умоляю! Разве мужчины для того, чтоб с ними разговаривать?!
