Я. Если бы да кабы... Зачем об этом думать сейчас? Я ни в чем не испытываю нужды... А так… Во мне полно любви, но не такой, как к парню. Другой.
Д. А Л.? Может, она в кого-то влюблена?
Я. Не знаю.
Записка
Я. Посмотри: неба нет вообще. Что-то такое вместо него пустое и безликое.
Л. Это как наша жизнь: ты заметила, что все время почти небо серое или его совсем нет? Так же, как природа забыла о том, что бывает голубое небо, мы забыли, что в жизни бывает счастье, в общем: как много значит в жизни красота, но где она? Она ушла, исчезла… Как солнце, согревающее нас, блеснет — и вновь утонет в серой бездне...
Я. Опять в серой бездне! Ты что, тоже хандришь?
Л. Я и не переставала. А что, может быть по-другому?
Я. Конечно может. Я в основном не хандрю, а на все плюю. Даже то, что у меня сейчас, хандрой вряд ли назовешь — все внутри раздавлено и сломано.
Л. Don’t you cry…20
Я. Я не плачу. Меня нет, так же как и неба нет. Вместо меня — одна большая пустота. Я не чувствую ничего. Однако у тебя есть замечательная способность придавать мне силы — я бы не смогла тут сидеть и прикалываться, если бы ты со мной не пошла вчера. Мне не по себе, что я изливаю это на тебя. Мне вчера хотелось упасть тебе на плечо и зарыдать. Но я решила, что это уже совсем ненормально и слишком.
Л. You are strange, because you make me open my soul, but you just never do it by yourself21.
Я. I want to open my soul, but something stops me just when I see you22.
Записка
Л. Я наконец поняла, что нам всем нужно:свобода.И не свобода в смерти, потому что ты действительно не знаешь,чтотам, но настоящая, реальная свобода. Я думала сегодня, что была бы счастлива путешествовать автостопом с друзьями, гитарами, жить как хочется, жечь костры в лесу, возле реки, и быть свободной, свободной, как природа вообще! Просто представь себе: иметь все, что ты хочешь, все, что тебе нужно, — и всегда свобода!
Я. Все правильно. Но свободу ты не сможешь получить — всегда что-то тормозит: родители, потом — семья и т. д. Но мы можем сделать кое-что, чтобы получить ее. Просто давай делать то, что хочется, — это сработает. Давай скажем всем: fuck off23! Это — маленькая свобода; но ты никогда не получишь то, о чем ты писала.
Л. Еще один год терпения — и ты сможешь делать все, что хочешь. Ты не будешь жить с родителями, все будет в твоих руках. Сейчас это только мечта, но позже она станет реальностью.
Я. I will fuck this day of orator, because I wanna do all I want. Isn’t it wrong?24
Л. Я уже написала: один год терпения. Все-таки он (Христос) был прав: ты проиграешь, если не примешь все, что уготовано тебе жизнью. Так что… прими это.
Я. To wait a whole year, yeah? Do you think of what you say? I don’t know even, if I’d be alive in a week, and you’re talking about a year!25
Занавес.
9
Класс 11 “а”, выпускной
Действующие лица:
А. А. — двадцатипятилетняя.
А. А. — шестнадцатилетняя в кино.
Невидимые голоса-комментаторы.
Кино 1997 — 1998 годов из ноутбука.
Огромная комната. Возле дальней стены стоит диван. Перед ним — пустое пространство,
линолеум. А. А. сидит на диване одна.
А. А. Летом после десятого класса мы на даче стали играть в свободу. Точнее, думаю, в свободу играла я, а все остальные — просто веселились. Мы гуляли по ночам с гитарой, покупали вино, самогон, пиво, орали Чижа, “ДДТ” и “Чайф”, напивались через день, а иногда — каждый день. Так началась большая беда: замаскировавшись вожделенной свободой, на самом же деле являясь дьяволом, тюрьмой, палачом. Я не умела выпить — только напиваться и, делая это, чувствовала себя свободной, взрослой, сильной, крутой.
А. А. достает ноутбук. Включает его. Заходит в папку: “my videos” — 11“а”. Открывает файл
“1sept.avi”. Изображение проецируется на стену.
Кино. Первое сентября. Небо серое, температура низкая. А. А. в черной куртке из кожзаменителя идет в школу. Она выглядит нервно.
А. А. Она выглядит нервно, поскольку страшно волнуется. Она мечтает о встрече с Л., но невероятно стесняется, уходит в себя. Она чего-то боится. Эмоций? Не знаю, она просто ужасно боится встречи. Но и ужасно хочет ее, этой встречи.
Кино. А. А. подходит к школе. Построение: линейка во дворе. Ученики стоят буквой “П”. Л. опаздывает. Л. появляется. Она выглядит очень хорошо. У нее зеленая куртка из кожзаменителя и макияж. Светлые волосы на косой пробор. Счастливый взгляд. Она подходит к А. А. и здоровается. А. А. опускает глаза, протягивает руку. Приветствует. И заговаривает с С. П., который стоит рядом. Игнорирует Л.
А. А. А. А. чуть не провалилась сквозь землю, она не смогла. Она не пережила эту встречу, она убежала, она трус и шут, А. А. — шут!
Невидимые голоса-комментаторы. А. А. — шут, шут, шут!
Кино. В классе. Они стоят возле парты и стараются не смотреть друг на друга. Л. грустна, А. А. мрачна. Л. предлагает пойти в “Тайфун” с компанией поесть мороженого и отметить первое сентября. А. А. говорит, что не может, так как опаздывает на бухаловку. Но Л. если хочет, может пойти с ними. Л. отказывается.
А. А. Она страшная дура, эта А. А., она натворила страшное!
Невидимые голоса-комментаторы. А. А. натворила страшное, страшное, страшное!
