Новый мир, 2005 № 04 - [11]

— Гена, — решительно начал он, — у вас была мама?

Охлопков кивнул. Елесин тоже кивнул.

— Она вернулась из Болгарии, — объяснил он.

Ирма поерзала в кресле. Охлопков бросил на нее взгляд. Вот откуда все — духи, одежда, ответил ее взор. Охлопков не понял.

— Мм... — Елесин вытянул толстые губы, побарабанил по столу. — Да-а... море, солнце... — Он вздохнул.

— Она зачем-то сюда приходила, — напомнил Охлопков.

Елесин недоверчиво-настороженно посмотрел на него.

— Меня не было, — сказал Охлопков.

— А, ну тогда... — улыбнулся Дюша и замолчал, взглянув на Ирму в кресле с книжками. — Но ты, — обернулся он к Охлопкову, — в курсе? все знаешь?

— Что?

Елесин повернулся, увидел чайник, взялся за него.

— Я попью? — сказал он, уже наливая в кружку воду. Напился, достал чистый платок, приложил к губам, ко лбу и с прежней мрачной решимостью посмотрел на Охлопкова.

— Да, да, — ответил Охлопков, — так в чем там дело, Дюш? Какая-то сага о Форсайтах.

Елесин кивнул.

— Это так и есть! — воскликнул он. — Черт! — Он постучал по часам, не находя слов.

— Куда-то спешишь?

— Да, Геныч! Да! Ибо ситуация... ситуация выходит или даже вышла из-под контроля.

По коридору кто-то прошел. Елесин с беспокойством оглянулся.

— Ну, если вдруг началась такая спешка, почему же ты вчера не объявился?

— Послушай, Геныч, — сказал проникновенно Елесин, — я-то не думал!

— Что она вернется?

— Кто? мама?

— Ну да, там останется, у моря.

— Честное слово, Геныч, не до шуток. И потом — там ждут. Я не знаю. Я могу, — он с отчаяньем посмотрел на Охлопкова, на Ирму, — могу вернуть, пожалуйста.

Они не отвечали, и он начал рыться в карманах.

— А, да, черт... новая же куртка. Ну, потом, по новому адресу. Или у Романа спрошу, вы напомните, чтоб не забыть, а то в спешке...

— Дюш, с какой стати?

— Тут такие хитросплетения, такой клубок... да ну к черту!

— Ладно, давай в коротком пересказе. Комната чья?

Раздались два звонка. В комнате стало тихо. Охлопков двинулся было, но Елесин порывисто встал, поднял руку:

— Нет. Я сам.

Бледный, как его шарфик, Елесин вышел. Вернулся уже слегка порозовевший.

— Это Роман, — объяснил он. — Ждет на “жигуле”. Ему надо заправиться, тут недалеко бензоколонка. Пока будете собираться, он сгоняет.

Молчавшее радио внезапно начало прохрюкиваться сквозь табачного цвета сетку. Все посмотрели на черный ящичек. Радио смолкло.

— Куда собираться, Дюш?

— Надо подумать! — с ласковым воодушевлением отозвался тот. — Куда бы, куда бы он мог вас отвезти?.. Да куда угодно! Какие ваши варианты? — И, увидев усмешку на лице Охлопкова: — Нет, это серьезно. Все в самом деле так. Так, а не иначе. Начнем с того, что вы без прописки. И в любую минуту сюда могут нагрянуть.

— Кто?

— Милиционер! — выпалил Дюша и добавил: — С мамой.

Препирательства продолжались до второго пришествия Елесинского товарища. Он пришел предупредить, что еще пять минут — и он уезжает. Елесин просил подождать еще хотя бы пятнадцать минут. Но тот отказывался. Ну хотя бы десять минут. Нет, он прямо сейчас уезжает.

— Он прямо сейчас уезжает! — воскликнул с угрозой Елесин, вбегая в комнату.

Охлопков кивнул в ответ. Елесину ничего не оставалось, как только последовать за товарищем, чертыхаясь.

...Когда они легли спать, в старом радиоприемнике внезапно опять что-то сдвинулось, хрустнуло, как будто треснуло — заструился с шелестом песок, — и в динамик хлестнуло волной, медно дрожащей, и она застыла, замерзла... снова рассыпалась, и в комнате вдруг чисто и звонко замерцали, залучились трубы и вспыхнули раскатисто-торжественно топки атомохода, отчалившего во враждебную ночь. Полночь.

Охлопков зарисовывал буфет: стойку, колбы для приготовления газированной воды, пустые чистые перевернутые стаканы, стопку салфеток, на полках по стене бутылки в жестком свете ламп. Ирма спала на стульях напротив актерской Доски почета, и отечественные звезды взирали на нее участливо, высокомерно, отчужденно, насмешливо. Ее волосы тускло рыжели в полумгле.

Телефонный звонок — Ирма вздрогнула — заставил его отложить картонку с листом, подойти к конторке билетерши. Звонил Степовой. Его голос звучал немного элегически:

— Приветствую, как дела? Что там показывают? Соломоныч дверь не отремонтировал?

— Разве может он отремонтировать ее за день, если уже полгода она болтается на соплях, — хмурясь, ответил Охлопков. К чему пустые вопросы.

— Ну мало ли, — сказал печально Степовой. — Может, и его уволили или пригрозили. Да-а, — вздохнул он, — веселенькое было местечко. Ты со сменщиком еще не знаком?

Охлопков удивился, он не знал, что лейтенант уже не служит здесь по совместительству. Тот усмехнулся:

— Ну-ну. Уборщицы небось все рассказали. Представили в лицах.

— Что?

— Да все. Всю эту прелестную историю.

Нет, Охлопков ничего не знал.

— Гм, в самом деле? — недоверчиво спросил Степовой. — А я уж думал, общественность бурлит, требует расправы... Ну тем лучше. Я запросто, по старой, как говорится, памяти, загляну на огонек?..

Охлопков покосился на спящую Ирму, замялся.

— Ну, мы же в некотором смысле остались коллегами. Хотя, честно говоря, я уже думал — турнут из части. Нет, пронесло. Ну, понятно, тут мужики как-никак. Прониклись. Да я все опишу за чашкой чая. Есть у тебя там в шкафчике заварка? Принести? Да! еще один штрих, Геночка. Заварки на