Новый директор - [50]

— Почему?

— Неинтересно ходить на поводке, Константин Семенович. Вот и Буян у меня тоже не любит. А ведь собака всё-таки, не человек… Теперь понимаешь, почему я тебя не поздравил? — сказал он, похлопав Константина Семеновича по руке. — Есть у нас одна учительница, химичка. Эта особенно мутит… Два раза пытались ее уволить — не вышло! Один раз суд восстановил, а другой — профсоюзная организация, через гороно. Ужасная склочница! Все ее ненавидят, но боятся, кроме, конечно, завуча и директора. С теми она нашла общий язык.

— Н-да! Нерадостными красками ты рисуешь. Картина довольно мрачная.

— Ничего не поделаешь! Вот тебе живой пример… Выбирали в прошлом году комсомольский комитет. Ну доклад об успехах, прения, а потом встает наша директриса и говорит: «Партийная организация и дирекция предлагают выбрать в комитет следующих товарищей»… Прочитала список, а в списке все такие спокойные — вроде Мити Зеленцова.

— А выбирали без тайного голосования?

— Почему? Список потом проголосовали тайным голосованием.

— Интересно! А против были?

— Да. Человек двадцать, кажется, зачеркнули весь список… Даже замазали чернилами.

— Это хорошо!

— А что тут хорошего? Выбрали же! Двадцать против. Капля!

— Ошибаешься, Аким Захарович. Двадцать человек — это уже не капля. Это дрожжи!

В это время на крыльцо вышел с головы до ног испачканный мелом Архипыч:

— Вы здесь, товарищ директор? А я-то вас по всей школе, как ищейка, разыскиваю. Идемте-ка, что я вам покажу. Клад нашел!

— Где?

— На первом этаже.

— Сейчас иду, — сказал Константин Семенович, поднимаясь. — Ты еще побудешь здесь, Аким Захарович?

— Нет. Я пойду с тобой. Послушай, он тебя назвал директором, что это значит? — спросил учитель, удерживая Горюнова за рукав.

— Я назначен сюда директором.

— Но почему ты мне ничего не сказал?

— Разве? А по-моему, я сказал, что поступил к вам на работу…

— Учителем литературы.

— Нет. Это тебе показалось.

Разговаривая, они прошли в школу и направились в конец вестибюля, где начинался коридор.

— Неожиданность! Как же это тебя осенило? — спросил учитель.

— Здание понравилось. Возможности большие.

— А люди?

— Людей я не боюсь. Людям можно крылья приделать… Вот, например, ты… Подыскивай себе комнату для кабинета. Но только не методический. Эту комнату я уже отдал Ксении Федоровне.

— Ничего не понимаю!

— Хочу ликвидировать вторую смену, а для этого перейдем на кабинетную систему. Начальную школу оставим в классах, а всех остальных по кабинетам. Значит, и тебе нужна своя оборудованная комната, куда учащиеся будут приходить на урок.

— Понимаю. Следовательно, пустующих помещений не окажется. Великолепная идея! Но где же они будут находиться на переменах?

— В коридорах, в зале, во дворе.

— Толкотня же будет!

— А мы поставим регулировщиков и заведем правила уличного движения… Но только я думаю, что ребята быстро приспособятся. За каждым кабинетом закрепим класс…

— И я могу поставить в свой кабинет мольберты, чертежные столы?..

— Обязательно даже. В дальнейшем там будет помещаться конструкторский отдел.

— А это что?

— Об этом я расскажу потом. Что это нашел Архипыч? Пойдем к нему.

Архипыч поджидал их у широко распахнутой стеклянной двери:

— Вот! Полюбуйтесь, товарищ директор. Метров полтораста с лишком.

Громадная длинная комната с колоннами была до потолка забита ломаной мебелью. Окна, покрытые толстым слоем пыли, пропускали мало света, и трудно было разобрать, насколько ценны эти шкафы, стулья, столы и, главным образом, парты.

— А там дальше знаете что! — таинственно и как-то торжественно сказал Архипыч. — Я не могу вас пригласить, по причине сильной запыленности… Тысячу лет копили этот хлам. Туда надо где на карачках, где по-пластунски. Там кухня! И какая кухня, Константин Семенович! Вся кафельная! Плита громадная! Раковины… Полки. Просто душа у меня, так сказать, взыграла. И всё забито разным хламом.

— Очень хорошо! Очень хорошо! — довольно говорил Константин Семенович.

— А что в нем хорошего? — удивился Архипыч. — Хлам и есть хлам! На растопку в кочегарку.

— Правильно.

— А вы говорите — хорошо.

— Я про кухню говорю. Значит, здесь была столовая…

— В том-то и дело! — снова обрадовался Архипыч. — Помните, вы говорили насчет кондитерского цеха… Да тут прямо хлебозавод можно открывать!

— Действуй, Архипыч! Что можно починить — починим, а остальное надо списывать по акту и, действительно, в кочегарку…

Учитель рисования, занятый своими мыслями, не прислушивался к разговору. Фантазия его рисовала специально оборудованный светлый кабинет, с удобными столами. Для талантливых ребят — мольберты. Постоянное место кружку… Ежегодные выставки работ…

— Аким Захарович? Ты что — оглох?

— А что?.. Размечтался немного.

— Я хотел спросить насчет актива. Есть у тебя такие ребята?

— Ну конечно есть!

— Придется их собрать и приниматься за дело. Надо, во-первых, твой кабинет ремонтировать, оборудовать, а затем общешкольные работы…

— Когда собирать?

— Завтра с утра. К девяти.

— Отлично! Сейчас же отправляюсь. Относительно своей комнаты я тебе скажу завтра… Хочу с ребятами посоветоваться.

Мария Васильевна окончила работу на полчаса раньше. Спрятала журнал, списки, бумаги в стол, закрыла машинку, свернула в трубочку договор с артелью и вышла из канцелярии.