Новый директор - [19]

— Значит, вы оправдываете такое отношение к государственному добру?

— Что значит — оправдываю! Я говорю, как оно есть… Конечно, если человек от жадности начинает хапать сверх всякой меры… Таких оправдывать нельзя. Таких надо сажать.

— А что значит сверх всякой меры?

— Ну… когда чересчур.

— А в чем выражается эта мера? Можете вы это точно определить?

— Нет, конечно, это трудно определить, — после короткого молчания сказал шофер. — Но я полагаю, что если человек начинает прихватывать сверх потребностей.

— Потребности бывают разные, — перебил его Константин Семенович. — К тому же потребности имеют свойство расти. Сегодня человек удовлетворяется малым, а завтра ему хочется большего.

— Точно, точно…

— Как же тогда определить эту меру?

Садовский задумался. В самом деле, если оправдывать кражу по самой необходимой потребности, то нужно определить и норму. Ну, а если определить норму и разрешить… то это уже не будет называться кражей…

— Ваша дочь работает тоже в торговой сети? — спросил Константин Семенович.

— Да. Она продавщица.

— У нее вы тоже воспитали такое отношение к товару?

— Какое такое? Ничего я ей не воспитывал.

— Подождите, не горячитесь. И обижаться тут нечего. Дома вы вели разговоры на эту тему… И тоже так вот, со смешком?

— Ну и что?

— Иногда привозили домой незаконно списанные продукты… Самую малость, как вы сказали. А что вы говорили при этом? Вот, мол, ребята, ешьте. Отец честно для вас заработал и купил. Так?

— Ну?

— Так или не так?

— А я не понимаю, куда вы всё гнете, товарищ следователь. Статью мне, что ли, хотите пришить?

— Ничего я вам пришивать не собираюсь. Я хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь, — медленно начал Константин Семенович. — С самого раннего возраста дети видят, что делают их родители, слышат, о чем они говорят. Родители для детей всегда были, есть и будут примером. Во всяком случае до тех пор, пока дети не станут мыслить самостоятельно или пока кто-то другой не начнет влиять на них сильней. Вам это понятно, гражданин Садовский? Как вы смотрите на жизнь, так будут смотреть и ваши дети. Вы с самого начала определяете линию их поведения, или, другими словами, даете им закваску для дальнейшей жизни. Почему ваш сын или дочь должны относиться к социалистической собственности иначе, чем вы?

— В школе-то им говорят, как это всё надо… — неуверенно возразил Садовский.

— В том-то и дело, что там только говорят, а вы наглядно, на примерах это воспитываете.

— Да ничего я не воспитываю, — со вздохом сказал Садовский. — Вообще-то вы правильно подметили насчет прав. Это точно! Чтобы машину водить, надо права получить. Учиться надо. Правила уличного движения строго спрашивают… А насчет воспитания детей мы, можно сказать, совсем неграмотные. Даже ликбеза не проходили.

— Кто это «мы»?

— Родители.

— Ошибаетесь! Не все родители так неграмотны.

— Оно конечно… Не все. Но я полагаю, что большинство. Думал я сейчас, и никак не мог вспомнить, кто из моих знакомых, которые детей имеют… Ну, чтобы они какие-нибудь курсы проходили насчет воспитания…

Дверь открылась, и в комнату вошел заместитель начальника управления. Полковник был в светло-сером штатском костюме, в роговых очках и больше походил на ученого, чем на работника милиции. Молча поздоровавшись с поднявшимся ему навстречу Горюновым, он сел на рядом стоявший стул и внимательно посмотрел на шофера:

— Я не мешаю? Продолжайте, пожалуйста.

— Вы сказали, что знакомы со многими родителями, — снова обратился Константин Семенович к Садовскому. — И что же… бывают среди вас разговоры о воспитании своих детей?

— Редко. Насчет отметок по учению говорим между собой, сравниваем. У одного дочь на пятерки учится, у другого двойки получает.

— Тоже дочь?

— Что́ дочь?

— Двойки получает?

— Нет, сын. Девочки вообще лучше учатся. И с ними хлопот меньше.

— Вы судите по своей дочери?

— Да, и по своей тоже.

— Смотрите… — погрозив пальцем, остановил его Константин Семенович. — Не ошибитесь!

— А что… Может, вы что знаете про мою дочь? Говорите уж, заодно, — с дрожью в голосе сказал Садовский. — Тоже воровать пошла?

— Нет. Этого я сказать не могу. Не знаю. Я могу говорить только о том, что мне известно. Вот, например, я точно знаю, что сын у вас хороший, любознательный, и если вы обратите на него внимание, то из мальчика выйдет прекрасный человек.

— Что же я должен делать, товарищ? Как его перевоспитывать? Посоветуйте! — сиплым от волнения голосом спросил шофер и откашлялся. — Конечно, я виноват. Внимания ребятам, прямо скажем, совсем не уделяю… работы много.

Константин Семенович покосился на молча сидевшего начальника и подумал о том, что Садовского он вызвал не напрасно. Как-никак, а всё-таки это отец. Случай с сыном, вызов в милицию, томительное ожидание в коридоре и, наконец, разговор со следователем — всё это пробороздило глубокие следы в его душе, и если сейчас посеять семена, они взойдут.

— А вы не думайте, что его надо перевоспитывать, — спокойно ответил Константин Семенович. — Поставьте перед собой другую задачу: сделать из него себе помощника. Не ждите, когда другие это сделают. Мальчик любит технику. Почему бы вам сейчас, летом, когда ребята болтаются без дела, не взять его с собой в гараж, не приучать к работе по ремонту машины, по уходу за ней. Почему бы не посадить его рядом с собой в кабину, и в свободное время заниматься изучением мотора.