Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания - [46]

Отец Андрей, вспоминая об ушедших при нём отцах, говорил: «Только о двух-трёх отцах я не могу сказать, куда они пошли после смерти. Все другие, кого я застал, пошли в Царство Небесное».

Через два с половиной года после своего избрания игуменом, отец Андрей из-за одного спорного вопроса, касающегося управления монастырём, снял с себя игуменские обязанности, сокрушаясь: «И зачем мне надо было со всем этим связываться?»

После него игуменом был избран отец Евсевий – монах благоговейный, добродетельный и аскетичный. Однако как игумен он совсем не умел снисходить другим и через шесть лет тоже оставил игуменство. После этого, в июле 1969 года, отцы монастыря святого Павла вновь избрали игуменом отца Андрея. Отец Андрей был сторонником икономии,[146] однако по отношению к себе и своей совести – был последователем акривии. Старец был строг к самому себе, тогда как по отношению к другим был максимально снисходительным.

Игумен Андрей

Игумен Андрей был классическим святогорцем-делателем. Он советовал отцам не оставлять своего монашеского правила, чисто исповедоваться и часто причащаться. Говорил: «Если монах общежительного монастыря оказывает послушание, любит богослужение, чисто исповедуется и не осуждает – непременно пойдёт в рай». Старец, будучи игуменом, отменил трёхдневный строгий пост без масла перед Божественным Причащением и ввёл в устав монастыря Божественное Причащение всей братии каждый четверг и субботу.

Отец Андрей был первым игуменом монастыря святого Павла, который начал принимать отцов на исповедь. Каждый день с половины второго до трёх часов пополудни он принимал братию в игуменской. Исповедь братии старец выслушивал мирно. Если брат говорил: «Геронда, я впал в такой-то грех…», – он отвечал: «Ну что же теперь делать, брате… Будем уповать на милость Божию». Однако если брат говорил, что осуждает кого-то, то старец становился необыкновенно строг. Повышенным тоном он начинал отчитывать брата: «Ты что, стал Богом? Как же тебе не стыдно?!» А уже после этого тихими и кроткими словами приводил монаха к покаянию. Отец Андрей имел огромное доверие иеромонаху Дионисию из Малого скита святой Анны и исповедовался ему, хотя отец Дионисий по возрасту был значительно моложе его.

Любовь отца Андрея к братии монастыря была безграничной, он не делил отцов на хороших и плохих, ко всем был очень милостивым. Несмотря на то, что те годы были трудными и лишних денег не было, старец подавал милостыню щедрой рукой. Когда кто-нибудь просил у него пару носков, он давал ему две пары. Когда просили штаны, давал двое штанов, говоря при этом: «Если ты будешь стирать одни, то вот тебе другие – будет, во что переодеться». Старец дал благословение трапезнику – не спрашивая, раздавать милостыню знакомым и незнакомым отцам. «Ну а как же, ведь если им что-то понадобится, где они это найдут? – объяснял отец Андрей. – Что, попросят помощи у своих плотских родителей или будут бегать и побираться по Афону?»

Старец был благородным человеком. Он уважал людей, ему нравилось им помогать. Ещё до того, как у него что-нибудь спрашивали, он успевал спросить первым: «Солнышко, тебе что-то нужно?» Его обычным обращением к братии было «мой сыночек». В этом выражении отражалось всё его внутреннее расположение к отцам. Любовь старца и его снисхождение обильно изливались на ближних. Однако когда было необходимо, он становился строгим, но его строгость тоже была порождением любви и стремлением помочь братии. Услышав, что братия, несущие послушание в поварне, начинают празднословить, он подходил к ним и строго приказывал замолчать. Старец не очень-то доверял видениям Света и ангелов, если не выяснял всё во всех подробностях.

О памяти Божией старец говорил: «Преподобная Мария Египетская всего один раз в жизни увидела икону Пресвятой Богородицы, Которая воспретила ей войти в храм. Память об этой иконе укрепляла её жить одной в пустыне в течение сорока лет. А мы хотим увидеть то, другое, третье, а памяти Божией у нас как не было, так и нет».

Великим постом 1970 года у старца открылось желудочное кровотечение. Врач отец Демоклит констатировал, что его состояние очень серьёзное и надо ехать в Салоники.

«Эту болезнь, геронда, – сказал отец Демоклит, – должна победить наука».

– Наука, – ответил старец, – это Пресвятая Богородица. Я со Святой Горы никогда не выезжаю и сейчас никуда не поеду.

Старец 36 лет жил на Святой Горе и ни разу не выехал в мир.

Тогда врач сказал ему:

– Мы должны по гроб жизни оказывать тебе послушание, разве не так? Вот и ты окажи нам сейчас послушание. Если мы не поедем к врачу, то всё может закончиться плохо.

– Ну что ж, – улыбнулся старец, – раз речь пошла о послушании, то отдаю себя в ваши руки. Сделаю то, что вы велите.

Старца отвезли в Салоники, где ему сделали операцию, и он вернулся на Афон здоровым.

В октябре 1974 года игумен Андрей уже окончательно оставил игуменство и ради безмолвия поселился в принадлежащей монастырю келии в местности Моноксилит. Храм в келии был посвящён святителю Николаю, перед которым отец Андрей чрезвычайно благоговел.

В этой келии в 1975 году старца посетили монахи-зилоты из монастыря Эсфигмен. Тогда у них скончался игумен, и, боясь, что их изгонят из Эсфигмена, они умоляли его стать их игуменом. По-человечески старцу было очень жаль братию, его сердце раздиралось, но решиться на их предложение он так и не смог. С одной стороны, он боялся согрешить, отказав братии в помощи, а с другой – сомневался, можно ли ему в таком возрасте оставлять свой родной монастырь. Он стал молиться Пресвятой Богородице и святителю Николаю, чтобы они его просветили. И вот однажды он увидел, как от моря к его келии поднимается старенький священник. Когда батюшка дошёл до келии отца Андрея, то поприветствовал его и спросил, как пройти в Кариес. Отец Андрей показал путь и спросил гостя, откуда он и как его имя; батюшка ответил, что приехал с Кипра и его имя отец Николай. Отец Андрей никогда не отличался любопытством и обычно не задавал таких вопросов, однако сейчас спросил, повинуясь какому-то внутреннему чувству. Старец направился в сторону Кариес, а отец Андрей пошёл было в келию, но вдруг остановился и подумал: «Ох, солнце высоко, а я даже не предложил человеку покушать! Куда же он пойдёт голодный?» Повернулся, чтобы позвать батюшку – но никого не увидел. Дорога от Моноксилита в Кариес по крайней мере на километр прекрасно просматривается. Но странное дело – священника не было. Отец Андрей побежал по дороге, громко крича: «Отец Николай!» – но дорога была пуста. «Жаль, что я его не догнал», – подумал отец Андрей. Он вошёл в келию, поел и лёг спать, почти забыв о случившемся. Но вскоре проснулся с чувством необыкновенной радости. Ему всё вдруг стало ясно: «Я буду жить в монастыре святого Павла. Хватит с меня этих игуменств, и монастырь Эсфигмен тоже не для меня», – таково было его внутреннее ощущение. Старец пошёл в церковь и, взглянув на икону святителя Николая, с изумлением узнал в нём священника, который только что посетил его келию, а потом исчез, – это был сам святитель Николай. «Эх, – сокрушался потом старец, – что же он не просветил меня чуть пораньше?» Отец Андрей рассказал об этом случае своему духовнику иеромонаху Дионисию, и тот подтвердил: «Да, это был святитель Николай. Он явился, чтобы освободить тебя от мучившей тяжести».