Павлов хорошо помнит Каширина — ему тоже вручал орден.
— Уехал… Приезжал к нему сам секретарь райкома, уговаривал остаться, чего только не обещал! Василий-то с этим отъездом много терял… Ему за выслугу лет каждый год начисляли никак рублей по четыреста, а он в райцентре на движок работать-то настроился, а там не платят за выслугу. Секретарь-то тоже считал, сколько Василий потеряет в своем заработке. Чуть не половина выходит. А Василий зарядил одно: «Дайте мне пожить по-человечески». Вот так и сказал, сама слыхала, Андрей Михайлович… Он говорит, как после войны пришел, так и не выпрягался из работы, все время надо было спешить: когда посевная, до солнца вставать, когда уборочная — тут и говорить нечего, чуть свет выходит, работай до большой росы… И зимой не успеваем с ремонтом машин, работать приходилось, не считаясь со временем. А ведь и верно, Андрей Михайлович, у нас в деревне все так — не считаясь со временем! Да вы и сами знаете, если не забыли… Помните, уполномоченным были, у меня первый раз квартировали, — улыбнулась Варвара. — До солнца разбужу вас, как сама на ферму соберусь, а вы соскочите с кровати — и сразу: «А трактора работают?» Тоже боялись опоздать к началу-то… Так вот Василий и сказал: «Дайте под конец жизни пожить нормально. Чтобы к каким там часам пришел и знаешь точно, когда уйдешь, и в остальном времени сам себе хозяин». Вот так и сказал! Никакие, говорит, большие заработки мне теперь не нужны. Стало быть, и ему повольготней пожить хочется. И они с женой коровы лишились — хлопот много, а в райцентре особенно…
Примолкла Варвара. Задумался и Павлов: не для этого грустного разговора ехал он сюда…
— Чего пригорюнились-то, Андрей Михайлович? — вдруг спохватилась Варвара. — Нагнала я вам тоски, а вы не слушайте меня, старую! Это я под горячую руку. Конечно, правду я вам сказала, чистую правду! Только другой раз и сама думаю: чего же это с тобой, Варварушка, приключилось? Сколько годков ждала зажиточной жизни, а дождалась — и вроде скучно… Я еще в прошлом году собралась на пенсию, да пришел Орлов, наш председатель, усовестил, и опять вот работаю… И Матрену уговорила. Погодки мы с ней, дружим, телевизор-то напополам купили, только у меня поставили, ко мне каждый вечер приходит, сидим, смотрим: везде у нас живут-то уж дюже складно! Все, что надо, есть, а веселья сколько! Смотрим-смотрим да с расстройства по рюмочке пропустим, — рассмеялась Варвара и сразу спохватилась: — А мы тут засохли совсем! — Долила стопки. — Давайте, Андрей Михайлович, за хорошее за все с вами выпьем!
Павлов решил до конца выяснить, почему Варвара продала свою корову. Она вытерла рукой губы, вздохнула.
— Я и раньше говорила вам, Андрей Михайлович, трудно управляться с коровой-то… Главное — корму где добыть? Кажинный год летом и осенью побираешься; там вырешат покосить маленько, там соломки выпросишь, там ребятишек ночью пошлешь к силосной яме — украдут маленько… Это я как на духу говорю, Андрей Михайлович. И вот набегаешься, намучаешься и каждый раз зарок себе даешь: последний год держу, ну ее к дьяволу! А чем ребятишек кормить? И другой год мучаешься, и третий… А теперь все дети выросли. Как барыня живу. У нас тут учительница корову держит, так у нее литру молока покупаю. Двадцать копеек в день, зато никакой тебе заботушки ни летом, ни зимой.
— А все же какая-нибудь скотина осталась?
— Не… Без коровы-то и поросенка трудно выкормить. Пять куриц да петух — вот и вся моя скотина, — опять рассмеялась Варвара. — Куры-то яички уже несут вовсю, три-четыре каждый день, на еду хватает, и для ребят припасаю… Может, яичек сварить, Андрей Михайлович?
Павлов отказался.
— Тогда колбаской-то закусывайте, да вот сыр, — пододвинула она тарелку к Павлову.
Павлову не до еды. Ему понятны доводы Варвары. Но тогда почему в Березовском совхозе так много коров в личной собственности? Значит, происходит что-то непонятное для него? Ему хочется уехать поскорее, он уже сожалеет, зачем послал за Орловым, — ситуация-то ясная. Варвара мастерски разъяснила все. Он спросил про жизнь колхоза и колхозников.
— Живут теперь хорошо, Андрей Михайлович, — просто ответила Варвара. — При плохой жизни от коров не отказывались бы… Чуть не у всех телевизоры. Только, Андрей Михайлович, не так дружно как-то стали мы жить, разбрелись: кажинный в свою хату, к телевизору, будто сурки. Как какое собрание объявят, не шибко идут. Бывало, чуть скажут — собрание! — бежишь, опоздать боишься: вдруг чего интересное пропустишь. Теперь трудно стало собирать… Как хуторяне стали. Еще когда мало телевизоров было, так в те избы, где есть, наберется народу, все же как-то повеселее: пошутишь, посмеешься, — а теперь кажинный по-своему… А мы с Матреной. Вот к рюмочке другой раз за помощью и бежишь. И тоже от хорошей жизни — зарабатывают хорошо, а копить не привыкли…
Приехал Орлов. Варвара усадила его и Петровича за стол.
Павлов рассеянно слушал сообщение Орлова о производственных делах. Уловил, правда, что к севу колхоз в общем готов, недостает лишь запасных деталей на два трактора. Спросил про животноводство.
