Павлов попросил Петровича разыскать председателя.
В избе Варвары Павлов сразу увидел новинку — телевизор с большим экраном.
— Значит, с покупкой!
— Второй год уже… Да все больше ребята мои: купи да купи, мама, когда приедем, чтобы вроде не забыли про городскую жизнь, — снова весело смеется Варвара. Она приняла от Павлова его пальто, пристроила на вешалку. — Так вы туда же, к телевизору, в комнату, и проходите, Андрей Михайлович. Идите-идите, а я тут мигом…
Павлов начал отказываться от еды, сказал, что заехал на полчасика о деле поговорить, но Варвара заявила решительно:
— Нет уж, Андрей Михайлович, так не пойдет! В които веки заглянет наш главный руководитель — и так сразу его отпустить? Нет, не обижайте меня, Андрей Михайлович… Проходите, а я скоро, теперь у нас все на городской лад, и с закусками быстро управляемся…
Павлов огляделся. Тесно в этой половине от мебели и вещей. «Надо расширять крестьянские хаты», — подумал он и вышел на кухню. Варвара вылезла из подпола, выставив на пол посудины и свертки. Павлов спросил про ребят.
— Все пристроены, Андрей Михайлович… Старший, Ваня, вы его знаете — на центральной. Механизатор он хороший, и бабенка ему попалась подходящая — учителка, уж второй раз меня в бабушки произвели, вот и ездила внучатков посмотреть.
— А вы никак пополнели? — улыбнулся Павлов.
— А как не толстеть-то, Андрей Михайлович! — воскликнула Варвара. — От лени и безделья не худеют…
— Вас-то бездельницей, наверное, никто еще не называл.
— Так и сейчас не называют, права не имеют, я же на пенсии и работаю, так что… А вот вы про ребят спросили. Дочка Лизавета в городе, на швейной фабрике. И сына младшего отправила в город — в техникуме он, а потом на завод пойдет. Чего теперь мне? Только пить да гулять!
Еще в прошлый приезд Павлов узнал, что Варвара настроила младших детей уезжать в город. А ему очень хотелось на селе видеть потомков вот такой работящей женщины, какой он знал Варвару. Но так не получилось, и он чувствовал в этом не ее вину, а больше свою, как руководителя края: не удержали на селе детей отличной работницы. «Ну пусть, — думает Павлов, — не остались они на ферме, как их мать, но на зоотехника или агронома могли учиться?» Досадно Павлову, и он не знает, как продолжить разговор с Варварой. А Варвара тем временем сняла со стола в комнате клеенку, постелила скатерть, торопливо расставила закуски.
— Петрович вернется, колбаски принесет, — сказал Павлов.
— Да вот она, колбаска, — откликнулась Варвара из кухни, неся блюдце с нарезанной колбасой.
— Что, в совхозе колбасу продают? — удивился Павлов.
— Нет, это из города. Вчера Лизавета приезжала, а когда сама езжу, тоже привожу в запас.
И тут Павлов увидел, что стол накрыт не так, как в тот приезд. Тогда было свиное сало, холодец, яйца, капуста. Правда, и теперь огурцы с капустой на тарелку положены, но появились чисто городские закуски — колбаса, сыр, шпроты…
— По-городскому зажили, Андрей Михайлович! — воскликнула Варвара, подставляя стулья к столу. — Присаживайтесь, гостенек наш дорогой! — пригласила она. — А выпивка у нас деревенская… Стояла в шкафу поллитровочка, сама удивляюсь: как уцелела вчерашний день! Пьем теперь много, Андрей Михайлович, вот беда-то! А чего не пить? Мне ведь только пенсии платят чуть не семьдесят рублей, да и заработок весь отдают.
— Вы по-прежнему дояркой работаете?
— Не, Андрей Михайлович, я теперь, — Варвара неожиданно весело рассмеялась, — я теперь, как тут по телевизору говорили, вроде как тренером работаю.
— Это как? — не понял Павлов.
— Ну, как у футболистов… Бегает, пока помоложе, по мячику бьет, а отбегается, его тренером — молодых обучать. Вот и я доярок тренирую теперь, вроде как помощник зоотехника, а когда беда какая — за подменную доярку. Называюсь я инструктором по машинной дойке.
Да в общем, Андрей Михайлович, работа не ахти как выматывает, не то что бывало… Вот и лень пришла. Ей-богу, лени много… За своей коровой и то неохота ухаживать, продала я свою корову, Андрей Михайлович, вот телевизор купила, — кивнула она в угол. — С соседкой Матреной так постановили, обе сразу. Молочко, брат, покупаем у других, зажили как барыни…
Этот хмельной лепет Варвары Петровны не очень радует Павлова. Не на такой разговор рассчитывал он, собираясь взглянуть на свой «барометр». Ему трудно понять, почему Варвара отказалась от коровы. Работать при двухсменке стало легче, об этом она сама говорила, дети повседневной заботы не требуют. А корова все же доход приносит…
— Дался вам, Андрей Михайлович, этот самый доход, — отмахнулась Варвара. — Кажись, и в тот раз вы все про доход говорили. Ну, хорошо это, Андрей Михайлович, с коровы доход — я не понимаю, что ли? — Она глядит своими большими серыми глазами на Павлова. И вдруг вскрикивает: — Жить-то повольготней захотелось, Андрей Михайлович. Всю же жизнь в тяжелой работе, а года уходят, когда и пожить повольней-то? Мне уже пятьдесят семь годов… Недавно от нас уехал в райцентр лучший комбайнер, всегда был впереди всех, хоть на тракторе, хоть на комбайне, да вы его, наверное, помните, Андрей Михайлович, — Каширин… Василий Каширин. Помните?
