Новые волны - [70]

Листок с паролем Марго я порвал, но пароль засел в памяти. Потребовалось всего несколько попыток, и вот я уже открыл ее почту.

Не знаю, что я ожидал увидеть, но нашел лишь себя.

Тема письма: Давно не виделись

Тема письма: Много воды утекло

Тема письма: Взгляни, что ты пропускаешь

Тема письма: Забыли про нас?

Тема письма: Мы скучаем по тебе

Тема письма: Возвращайся

Тема письма: кырнерэжр

Тема письма: крыпфражлрзадлр

Тема письма: ужвлржплнрлжвлкпжщклр

VII Шесть недель в «Хрустальной ладони»

Неделя 1

Мужчины утверждают, что им важно быть услышанными. Поэтому они знакомятся с женщинами в барах. Им кажется, что они участвуют в беседе на равных, но в действительности говорят в основном они. И не для того, чтобы залезть тебе в трусы, – конечно, они хотят с тобой переспать, но их потребности на этом не заканчиваются. Им нужно быть выслушанными, им важно признание их ценности. Поэтому они будут рассказывать тебе в баре свои истории. Мужчины жаждут не просто твоей симпатии, но и одобрения. Они купят тебе выпивку в надежде получить либо то, либо другое, либо все сразу. Это обмен. А в какие-то ночи – даже удачная сделка. Я приму эту бесплатную выпивку и выслушаю твою печальную историю, ведь я совершенно на мели. Люди говорят, что им «нужно» выпить. Никому не нужно пить. Лукас вечно говорил, что ему нужно выпить, но ему просто требовался повод для грусти.

Но теперь мне грустно, и я убедила себя, что мне «нужно» выпить. И мне нужно было пить каждый день в одно и то же время, в одном баре. Чтобы прийти в себя, требовалось внести печаль в расписание и организовать свою жизнь вокруг нее. Чтобы пережить это, нужно было писать и чувствовать печаль. Я проводила всю неделю за рукописью – весьма дисциплинированно, – а потом каждый вечер несла свою печаль в «Хрустальную ладонь».

Это не какой-то там высококлассный коктейль-бар, обшитый темным деревом и с идеально продуманным освещением, и не гавайский ретрокабак с мебелью из ротанга и приглушенными неоновыми огнями. В Бруклине полно таких заведений. Это и не дешевый бар с ироническим названием и дешевым пивком, с автоматом для игры в аркаду, которая предлагает тебе убить оленя, с невозможно грязным туалетом – своеобразный напускной реализм, обожаемый ньюйоркцами. Нет, «Хрустальная ладонь» – это бар с абсолютно нулевым своеобразием и эстетикой, которую можно описать так: «без комментариев». Здесь подавали выпивку, но отсутствовало какое-либо разливное пиво и нельзя было заказать коктейль, в котором содержалось больше двух составляющих.

В каком-то смысле по своему назначению «Хрустальная ладонь» больше походила на аэропорт или автобусную станцию. Переходное пространство, где ты можешь обрести себя на пути туда, где лучше. Что ж, мне это нравилось.

Если ты пишешь, то находишь себе литературного агента, чтобы не быть сквалыгой. Хороший агент обговаривает условия от твоего имени. У него есть стимул заключить для тебя максимально выгодную сделку, ведь он берет 15 процентов. Мне говорили, что по этой причине хорошие агенты не могут быть тебе друзьями. Их интерес – 15 процентов. Им платят не за то, чтобы они из кожи лезли вон, пытаясь с тобой подружиться.

Черновик «Шахтерской колонии» разошелся по издательствам, но, в отличие от моей первой книги, не вызвал ни малейшего интереса. Агент побуждала меня начать новую книгу, но я была уверена, что «Шахтерскую колонию» можно переработать. По ее предложению я принялась набрасывать новое, но вскоре махнула рукой. Агенту это не нравилось, она настаивала, что мне следует сосредоточиться. Порой я гадала, заботит ли ее сама моя писанина. Но я не написала новой книги, а она не получила новые 15 процентов.

«Тупик» – так я назвала это состояние и всегда писала это слово с заглавной буквы. Название выглядело серьезным и достаточно точным, достойным быть именем собственным. Я обращалась с ним как с человеком и чувствовала себя не столь безумной всякий раз, когда писала агенту письма с заголовком «Нахер этот Тупик», словно речь шла о каком-то мерзавце, а не о моей неспособности написать что-то стоящее. Без Марго я никуда не торопилась, и постепенно меня это добивало.

Большую часть дней я проводила, намереваясь засесть за работу. Пялилась в монитор, будто ожидая чего-то. Шарилась по интернету, в нескончаемом потоке статей. Прочтешь одну, щелкаешь на другую, и вот уже конец дня сожран черной дырой гиперссылок. Порой я нажимала кнопку «НАЗАД» в браузере, чтобы проследить последовательность своих шагов. Я словно путешествовала назад во времени, и это путешествие вызывало досаду из-за потраченного зазря прекрасного дня.

Каждые несколько недель агент напоминала о себе, спрашивая, как продвигается дело. Я отвечала сразу же – уверяла, что книга продвигается отлично. Ничего в жизни я не писала так легко, как вранье своему агенту.

Когда мы с Лукасом занимались рассказами Марго, у нас было четкое расписание. Встречались в баре возле моего дома в шесть вечера и непременно выпивали по пиву. Отмечали конец рабочего дня, хотя прежде мой день не делился на части. До Лукаса я позволяла писанине перетечь в вечер, пока не наваливались голод и усталость. Спустя несколько бесконечных дней, когда я зализывала раны, до меня дошло, что режим – это хорошо.