Новые волны - [60]

– Все ее читают, – сообщил он.

– Мы знаем, что случилось? – спросил я.

Повернулся к залу и повторил вопрос. Жестко. Я решил, что сейчас самое время воспользоваться властью. Весьма вероятно, что виновата автоматизированная система модерации Эмиля, но я хотел, чтобы все поняли, как это серьезно. Легкомыслие тут непозволительно.

Ноль реакции.

– Послушай, э-э, – тихо сказал Томпсон, – я проверил журнал службы поддержки.

– И?

– Ну… – Он неопределенно махнул в сторону лестницы.

– Что?

– Это Нина. Она…

Все смотрели на нас. Очевидно, вся команда понимала серьезность ситуации и все уже вычислили, что произошло, даже если и не понимали последствий для «Фантома».

– Все за работу! – потребовал я.

Люди без особого энтузиазма вновь обратились к мониторам, а я направился к лестнице.

Тихие всхлипы Нины эхом отдавались в лестничном пролете. Я спросил, все ли хорошо, но она никак не могла успокоить сбившееся дыхание. Лицо она вдавила в ладони и рыдала с такой ожесточенностью, что я счел бы этот плач мультяшным, не сочувствуй я ей так сильно.

– Мне нельзя потерять работу, – наконец выдавила она.

– Никто не говорил, что ты ее потеряешь.

– Людей и за меньшее увольняли.

– Кого, например?

– Например, Лайона.

– Лайон четыре раза приходил на работу под кайфом. Знаешь, как по-идиотски ты выглядишь, когда сообщаешь человеку, что тот провинился трижды, а он все равно совершает тот же проступок в четвертый раз?

Нина подавила смешок. Похоже, прогресс.

– Но я и впрямь виновата.

Она мне все рассказала. Статья вышла утром, и Нина скопировала имя автора, чтобы поискать его в базе пользователей «Фантома». Она предположила, что фотографию удалил кто-то из новичков, и, по сути, хотела найти облажавшегося, чтобы его отругать. К ее изумлению, оказалось, что сделала это она сама.

Нина едва помнила, как разбиралась с помеченным сообщением, одним из сотен с прошлого дня. Но она запомнила, что сомневалась насчет изображения. Это было черно-белое фото времен вьетнамской войны, камера запечатлела казнь закованного в наручники вьетконговца главой южновьетнамской национальной полиции. Фотография знаменитая – кольт сорок пятого калибра только что выстрелил, и пуля входит в череп узника.

Она сомневалась, пометить ли изображение, но оно нарушало наши правила о визуальном контенте: известность не важна – сцена на фото все равно жестокая и варварская. Отправка такой фотографии другому пользователю вполне может быть понята как угроза. Нина расценила это так и перешла к следующему изображению в очереди.

– Это же знаменитое фото, – сказал я беспомощно.

– Думаешь, я не знаю? – Нина наконец взглянула на меня.

Сквозь слезы пробился гнев, хотя и неясно, на кого обращенный.

– Тогда почему ты пометила изображение?

– Потому что наши правила никак не выделяют фотографии исторического значения. Это все равно изображения насилия.

Конечно, Нина была права. Мы не уточняли, что делать с искусством.

– Поэтому запросы обрабатывают люди. Человек, по идее, способен узнать это изображение и понять, что это пограничный случай. Или, по крайней мере, разобрать, что этот конкретный случай сложнее описанных в руководстве.

– Суть правил в том, что они универсальны!

– Все же думаю, что ты должна была это уловить. Ты знаешь, что в спорных случаях можно и обсудить.

– Но наша задача – разрешать как можно больше запросов как можно быстрее, – ответила Нина. – У нас квоты. Бонусы. Блядская доска лидеров.

Мне нечем было ответить на это. Нина даже в состоянии отчаяния мыслила ясно и рационально. Мы создали среду, которая награждала людей за максимальную эффективность, а не за вдумчивость.

– Мне правда нельзя потерять работу, – повторила Нина. – Иначе придется вернуться домой к родителям. Эта работа и так позорище.

Я постарался не обидеться.

– Я делала все, что от меня требовалось, прилежно училась. Получала хорошие оценки. Окончила университет со сраным отличием. И все равно, куда бы ни подавала резюме, мне даже не удосуживались перезвонить.

Она объяснила, что получила диплом бакалавра по американской истории, а в нагрузку – студенческий долг от университета из Лиги плюща. Она изучала вторую половину ХХ века. Знала все, что только можно знать, о вьетнамской войне. Определенно больше меня.

– Ты слышал про «Систему оценки деревень»? Вопрос риторический, никто не знает, что это. Поэтому, возможно, об этом и стоит писать диссертацию – посвятить долгие месяцы исследованию темы, до которой никому нет дела…

Беседа, похоже, ее успокаивала.

– …Мало кто это понимает, но вьетнамская война была первой, которую намеревались выиграть с помощью технологий…

Что мне сказать Брэндону?

– …Генерал Уэстморленд верил в то, что называл «электронным полем боя», в системно-ориентированный подход для более эффективного управления боевыми действиями…[32]

Я был уверен, что мог бы спасти Нину от увольнения, но ответственность в итоге падала на меня.

– …Так что стратеги Уэстморленда создали «Систему оценки деревень», которая количественно оценивала действия американских войск по ряду показателей, призванных наглядно демонстрировать продвижение к победе…

Моя команда облажалась, я должен взять вину на себя.