Новые страхи - [98]
Дейн по-прежнему смотрел на нее.
Эльви вдруг стало жарко, невыносимо жарко. Казалось, жар идет изнутри ее тела. Ей показалось, что кожа может загореться, если она не пошевелится.
Она пошевелилась.
Она встала и повалила красное пластиковое кресло на пол.
Дейн по-прежнему пристально смотрел на нее. Итан неподвижно лежал под столом в библиотеке.
Эльви быстро осмотрела одну комнату кукольного домика за другой, ища голову. Она не хотела заглядывать в зеркало в ванной наверху. Но когда она выбежала из спальни в коридор и в спальню родителей и забралась к ним в постель, она не знала, действительно ли видела голову в зеркале, когда она посмотрела в него последний раз, или это было воспоминание о том времени, когда она видела ее прежде.
Много лет спустя двадцатипятилетняя Эльви не любила говорить об этом. Эрик, ее муж, считал эту историю замечательной и во время вечеринок просил Эльви рассказать ее. Иногда она рассказывала. Иногда нет. И всякий раз, как Эрик заводил разговор о голове, Эльви вспоминала Дейна. Она так и не нашла голову в домике. Не нашла и в своей спальне. Наконец она попросила родителей помочь найти голову. Через некоторое время они стали спрашивать, зачем эта голова так уж ей нужна, но Эльви всякий раз отвечала просто «затем». Наконец родители прекратили безуспешные поиски, и Эльви закрыла кукольный домик, сведя две его части, двигавшиеся на петлях. Она перенесла его в теневую часть своей спальни, где уже так давно лежали в куче старые игрушки и одежда.
Каждый вечер перед тем, как лечь в постель, она осматривала ее. Осматривала и потолок. Проверяла книжки, подоконник и занавеси, заглядывала в обувь.
Эльви так и не нашла голову. Но часто думала о ней. И о Дейне тоже.
Всякий раз, как Эрик заводил разговор о Доме Головы, Эльви жалела, что у нее больше нет Дейна. Хотела бы вытащить его из кармана или показать, что носит его на шее, и сказать:
– Вот он… все смотрит. Вы понимаете, на что он смотрит? Как выглядит то, что он видит?
А еще она думала об Итане, о его каштановых волосах и добрых глазах. О том, что она так и не поняла, как он умер, что так и не вытащила его тело из-под стола в библиотеке Дома Головы.
Суккуленты
Конрад Уильямс
Они отправились на велосипедную прогулку под беспощадным полуденным солнцем. Большая часть маршрута проходила по хорошо утоптанным тропинкам в зарослях кустарника. Большие участки глубокого песка не давали ехать: приходилось слезать и вести велосипеды. К тому времени, когда доехали до Кабо-Сордейо, Грехам уже весь взмок и был рад отдыху. Рад, что ехал последним, потому что его шестилетнему сыну Феликсу приходилось тяжелее остальных. В Кабо-Сордейо вся остальная группа стояла, наблюдая за тем, как подтягиваются отставшие. Один начал медленно хлопать в ладоши, остальные подхватили. Грехам скрипнул зубами, подавляя желание упрекнуть.
– Следи за своим настроением, – сказал он себе. На эту тему часто высказывалась Черри.
– С возрастом ты делаешься невыносим… надо противиться, не позволять себе так раздражаться… иначе, знаешь ли, тебя ждет сердечный приступ. Помнишь тот раз…
Рикардо, их гид, теперь говорил, то и дело останавливаясь, чтобы подыскать нужное слово, очаровательно коверкая английский, об отдельных скалах, тянущихся до самой середины залива, ограниченного с обеих сторон отвесными утесами. Еще раньше они видели, как неустрашимые купальщики с полотенцами шажками по несколько сантиметров спускались по крутому обрыву, держась лишь за старые веревки, оставленные заботливыми скалолазами. Казалось, это серьезный риск, пусть наградой за него и становился фактически личный пляж.
– Если хотите увидеть гнездо аиста, ступайте медленно и осторожно, – сказал Рикардо. – Если он споткнется и упадет, его спасут крылья. У вас, я думаю, их нет.
– Хочешь посмотреть гнездо, Феликс? – спросил Грехам.
– Да! Это аисты с длинными ногами? Или это цапли?
– Цапли. И у тех, и у других длинные ноги. И у Шейлы вон там.
– В этом нет нужды, Грехам. Ты в отпуске. Веди себя дружелюбно.
Он подумал об оставшейся в отеле Черри, которая лакомилась pastéis de nata[45] и пила у бассейна Супер-Бок[46]. Поездку на горных велосипедах она заказала им в качестве сюрприза.
Время заводить друзей для тебя и для ребенка – так она это называла. Он спросил, почему бы и ей тоже не поехать с ними, но она сразу заняла оборонительную позицию:
– Ты же знаешь, что мне тяжело даются крутые подъемы. Буду всех задерживать.
Другие члены группы поехали дальше по сужающейся тропинке. Грехам взял Феликса за руку и последовал за остальными. Он смотрел на зад Шейлы, выбиравшей дорогу в траве, которая была ей по бедра.
– Не своди с этого глаз, и все будет хорошо, – сказал он себе и затем едва не рассмеялся. Он почему-то подумал о «Звездных войнах», о Люке Скайуокере, направлявшем свой икс-винг[47] на битву со Звездой Смерти. – Тут тебе не Луна.
– Что смеешься, пап? – спросил Феликс.
– Ничего. Просто смотри, куда ставишь ногу, ладно? И не выпускай мою руку.
Грехам завидовал тем, кто не обращал особого внимания на обрыв. Знойное марево окутывало облизанные морем мысы далее к югу. Если прищуриться, он мог различить автостоянку, от которой они начали свой путь. Рука мальчика, заключенная в его ладони, расслабилась, Грехам стиснул ее и велел Феликсу не валять дурака.
![Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 [компиляция]](/storage/book-covers/69/69897eb0ea6ff35ce6ff8ed84841326e5ff73571.jpg)
Содержание: 1. Горгулья 2. Чёрная книга Алсофокуса 3. Ботон 4. Сокровища зверя-чародея 5. Колокол в башне 6. Безумие из подземелий 7. Перед грозой 8. Возвращение ведьмы 9. Лицо в пустыне 10. Обитатель озера 11. Насекомые с Шаггаи 12. Рудник на Югготе 13. Разрывающий Завесы 14. Под надгробием.
Саймон – бывший кинокритик, человек без работы, перспектив и профессии, так как журнал, где он был главным редактором, признали виновным в клевете. Когда Саймон получает предложение от университета написать книгу о забытом актере эпохи немого кино, он хватается за последнюю возможность спасти свою карьеру. Тем более материал интересный: Табби Теккерей – клоун, на чьих представлениях, по слухам, люди буквально умирали от смеха. Комик, чьи фильмы, которые некогда ставили вровень с творениями Чарли Чаплина и Бастера Китона, исчезли практически без следа, как будто их специально постарались уничтожить.
Констебль Слоан расследует жестокое убийство, и все улики приводят его в музей древностей…
В новой антологии собраны тридцать пять классических и современных историй о вампирах, принадлежащих перу таких известных авторов, как Клайв Баркер, Роберт Блох, Нил Гейман, Тацит Ли, Ким Ньюмен, Кристофер Фаулер, Брайан Ламли и других.Загадочные, жестокие, аристократичные, сексуальные, бесстрастные, как сама смерть, и способные па самую жгучую страсть, – вампиры уже не первое столетие остаются притягательной и модной темой мировой литературы и кинематографа.Исторгнутые извечной тьмой или порожденные человеческими суевериями; исчадия зла или жертвы рокового недуга; звероподобные кровопийцы или утонченные ценители алого вина жизни – вампиры обязательно завладеют если не вашей кровью, то неотступным вниманием.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Стивенс, известный составитель хоррор-антологий, предлагает вашему вниманию великолепную коллекцию жутких историй. Необъяснимое, странное, леденящее кровь и пугающее до дрожи – все виды ужаса собраны под одной обложкой. Бессонные ночи и мечущееся в панике воображение – вот что ожидает тебя, отважный читатель.Плеяда классиков ужаса – Стивен Кинг, Деннис Этчисон, Юн Айвиде Линдквист, и многие другие выступают на этих страницах как авторы короткой прозы. Четырнадцать новелл – четырнадцать историй о том, чего стоит бояться.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Берег Охотского моря. Мрак, холод и сырость. Но какие это мелочи в сравнении с тем, что он – свободен! Особо опасный маньяк сумел сбежать во время перевозки на экспертизу. Он схоронился в жутком мертвом поселке на продуваемом всеми ветрами мысе. Какая-то убогая старуха, обитающая в трущобах вместе с сыном-инвалидом, спрятала его в погребе. Пусть теперь ищут! Черта с два найдут! Взамен старая карга попросила его отнести на старый маяк ржавую и помятую клетку для птиц. Странная просьба. И все здесь очень странное.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Двадцатые — пятидесятые годы в Америке стали временем расцвета популярных журналов «для чтения», которые помогли сформироваться бурно развивающимся жанрам фэнтези, фантастики и ужасов. В 1923 году вышел первый номер “Weird tales” (“Таинственные истории”), имевший для «страшного» направления американской литературы примерно такое же значение, как появившийся позже «Astounding science fiction» Кемпбелла — для научной фантастики. Любители готики, которую обозначали словом “macabre” (“мрачный, жуткий, ужасный”), получили возможность знакомиться с сочинениями авторов, вскоре ставших популярнее Мачена, Ходжсона, Дансени и других своих старших британских коллег.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.