Новые приключения в Стране Литературных Героев - [40]
Несчастливцев (до невозможности галантно). О, не беспокойтесь, сударыня! Добродетель не нуждается ни в каких покровах! Извините великодушно вторжение двух странников по морю житейскому и изъясните, отчего вы с такой скорбью помянули стародавнюю российскую пословицу?
Мать. Да что объяснять-то, батюшка? У нас все наружу. Миша мой... Ну, сами видите, и хорош, и пригож, да вот умом-то...
Миша(укоризненно). Ма-аменька!
Мать. Ах, Миша! Что на лице написано, того не упрячешь. Вот, значит, и в прошлый раз увидал он сон, будто, дескать, быть ему в богатстве, а я ему и тогда сказала: «Ой, Мишенька, праздничный сон – до обеда...»
Несчастливцев. То есть: не радуйся прежде времени?
Мать. Точно, батюшка, только по пословице-то оно словно складнее выходит.
Несчастливцев. И что ж, сударыня, полагать надобно, так и сбылось?
Мать. Ох, в точности! Как пословица предписала, так и... Да то ли еще было! Миша-то мой еще одну присмотрел – та как раз с кавалером своим побранилась, ну, Миша и смекает: вдруг на этот случай ему пофартит? И сперва оно так будто и выходило, ан...
Несчастливцев. Ан «свои собаки грызутся, чужая не приставай»?
Мать. Как это ты угадал, батюшка? Это самое Мишеньке моему там и сказали... Бесстыжие их уста! Да только я все одно в надежде: хоть что-нибудь да перепадет же на его долю? Ну, пусть не то, об чем замечтался, да хоть по его мерке, убогого моего...
Миша. Ма-аменька!
Несчастливцев. Понимаю! «За чем пойдешь, то и найдешь»?
Мать. То-то и оно! Экий же ты понятливый! А не прикажешь, сударь, чайку? Пирожка домашнего? Молочка парного?
Счастливцев. Молочка? А ведь это идея! Разумеется, сударыня, ежели оно от бешеной коровки!
Несчастливцев. Аркадий! Нет, сударыня, благодарствуйте, ибо мне пора туда, куда ведет меня мой жалкий жребий! Одним словом, оревуар! Адье! О, вспомяни меня в своих святых молитвах! Прощай, прощай и помни обо мне!
Мать. Ах! Миша! Миша! Слыхал, как образованные-то люди разговаривают? А ты-то...
Миша. Ма-аменька!
Но оба актера уже в дороге.
Несчастливцев. О, люди, жалкий род, достойный слез и смеха!
Счастливцев. Вы это о чем, Геннадий Демьяныч?
Несчастливцев. Как? Ты не понял, зачем совершил я этот визит? Да возьми ты этого дурака Бальзаминова... Как, по-твоему, Аркашка, он – дурак?
Счастливцев. Как не дурак, Геннадий Демьяныч? Куда уж глупее?
Несчастливцев. В том-то и штука. А теперь сообрази, братец: его, дурака этого Бальзаминова, смешная, нелепая, жалкая судьба...
Счастливцев. Вот уж точно, что жалкая!
Несчастливцев. Не мешай!.. Его, говорю я, смешная и жалкая судьба – даже она, Аркадий! – как бы подчинена тем, братец, законам, которые установила народная наша мудрость. Народная – понимаешь? – вот для чего Островскому непременно понадобилось забавные эти комедии, как и прочие свои пьесы, озаглавить пословицами. Той, стало быть, мудростью, которую народ создал, выносил и многократно проверил. И выходит, что не один этот дурачина счастья своего дурацкого ищет, а словно бы сам народ за ним, за дурашкой, следит, смеется над ним, а то и жалеет. Понятно ли тебе это, братец?
Счастливцев. Понятно-то оно понятно, Геннадий Демьяныч, да больно... того. Мудрено! Вот ежели б вы...
Несчастливцев (безнадежно). Молчи! Вижу – не понял... Что ж! Артист Геннадий Несчастливцев сумеет пережить и это, увы, не первое разочарование – только б сыскались на свете умные и добрые люди, которые услыхали бы его и поняли! Авось и сейчас слышат!
ВСЕМ СЛУГАМ ПО СЕРЬГАМ
Холмс. А ну-ка, дорогой Уотсон, примерьте это одеяние. Я хочу убедиться, по плечу ли оно вам.
Как вы уже догадались, Почтовый Дилижанс вновь поступил во владение Холмса.
Доктор Уотсон. По плечу? Мне? Позвольте, но ведь это, если я не ошибаюсь, ливрея? Такая же, как на кучере нашего Дилижанса Сэме Уэллере?
Холмс. Точно такая... Но, по-моему, вы шокированы, Уотсон? Если так, позвольте вам напомнить, что в интересах следствия мне, Шерлоку Холмсу, приходилось облачаться даже в лохмотья нищего.
Уотсон. Бог с вами, Холмс! У меня нет сословных предрассудков. Просто я не могу понять, к чему этот маскарад.
Холмс. Разумеется, и на этот раз для участия в следственном эксперименте, к которому нас призывает вот это письмо. Ознакомьтесь.
Уотсон. Охотно... «Государь Андрей Петрович, отец наш милостивый!..» Что такое, Холмс? Это письмо адресовано вовсе не нам с вами. А разве читать чужие письма достойно джентльмена?
Холмс. Ценю вашу щепетильность, но положитесь на меня. Читайте смело.
Уотсон. Ну, если так... «...отец наш милостивый! Милостивое писание ваше я получил, в котором изволишь гневаться на меня, раба вашего, что-де стыдно мне не исполнять господских приказаний; а я, не старый пес, а верный ваш слуга, господских приказаний слушаюсь и усердно вам всегда служил и дожил до седых волос... А изволите вы писать, что сошлете меня свиней пасти, и на то ваша боярская воля. Засим кланяюсь рабски. Верный холоп ваш Архип Савельев». Ничего не понимаю... Холмс! Объясните, как к вам попало это странное письмо.
Холмс. Лучше меня это объяснит вам школьница из Иркутска Ася Стороженко, послушайте, что она пишет: «Дорогие Шерлок Холмс и доктор Уотсон! Прошу вас ответить на вопрос, в котором сама не могу разобраться. Мне очень нравятся прозаические произведения А.С. Пушкина и особенно повесть «Капитанская дочка», а в ней разные герои, например Петруша Гринев, Маша Миронова и слуга Архип Савельич. Но вот про него-то я как раз и хотела вас спросить. Савельич очень хороший. Он любит Петрушу, готов пожертвовать за него жизнью, вообще он добрый и честный. Но в нем, по-моему, много рабского, он даже говорит каким-то рабским языком, называет себя холопом и другими словами, как в том письме, которое я для вас специально выписала, чтобы вы не тратили времени зря». Короче говоря, Уотсон, Ася Стороженко просит нас с вами расследовать наконец, каков же он, этот Савельич. Хороший он или, так сказать, не очень хороший.
