Новые парижские тайны - [4]

Персонажи романов Сименона, действительно, оказываются в ситуациях, переживают драмы, которые могли бы происходить и сегодня, и пятьдесят или сто лет назад. (Разумеется, мы помним, что то же мы вправе сказать и по отношению к произведениям Бальзака или Золя.) Сименона, как и его предшественников, занимают коренные вопросы человеческого бытия, он размышляет об общечеловеческих ценностях, созданных многовековым опытом человечества, и все-таки именно атмосфера его романов настойчиво возвращает читателя в наше время с его конкретными реалиями, только ему присущими «мелочами» жизни. Его персонажи — наши старшие современники, французы, американцы или бельгийцы, буржуа или крестьяне, чиновники, ремесленники, художники, а не люди «вообще», не тот освобожденный от налагаемых на него цивилизацией одежд человек (l'homme nu), которого Сименон искал на разных континентах и в разных странах. Мало того, это — люди, принадлежащие буржуазному укладу жизни, взращенные и детерминированные им.

В людском многообразии особенное внимание и особенные симпатии Сименона привлекают те, кого он относит к числу «маленьких» людей («бедный маленький человек, но такой дорогой моему сердцу именно потому, что он маленький»). В них, в этих людях, писателю ближе всего то, что составляет, как ему кажется, их сущность, — их стойкость в жизненных испытаниях, их повседневное мужество, их упорное сопротивление окружающей враждебной среде[2]. Изображению «маленького» человека он, как уже говорилось, учился у Гоголя. Однако персонажи его романов, естественно, весьма далеки от персонажей русского писателя.

Если большие исторические события прошли мимо героев Сименона (может быть, точнее будет сказать, что они сами прошли мимо этих событий), если его романы страдают несомненной исторической «неопределенностью», то они, как и все, кто их населяет, очень точны и определенны в социальном плане, а эта точность — вне зависимости от намерений самого писателя — возвращает им и некоторую привязанность если не к конкретным событиям, то к каким-то характерным особенностям исторической атмосферы. Эта атмосфера и определяет «самочувствие» человека того или иного времени, его представления о собственных возможностях и месте в современном ему мире.

Попробуем взглянуть с этой точки зрения на главного героя Сименона, все того же «маленького» человека. Уже не раз критика обращала внимание на его общественную пассивность, крайний индивидуализм, преграждающий ему путь к объединению с другими, такими же, как и он сам, людьми ради совместных действий.

Что это? Извечное свойство «маленького» человека, генетически заложенное в его природе? Конечно же, нет. Этот человек — тот «средний» француз, настроения, общественный (антиобщественный?) характер которого Сименон, чей талант формировался в 20-е годы, передал с удивительной точностью. Это «средний» француз, который приходил в себя после потрясений первой мировой войны, напуганный возможностью новых бедствий, не уверенный ни в себе, ни в окружающем его обществе. Это его воспевали, к нему обращались ведущие буржуазные политические партии того времени и такие их идеологи, как, например, Эдуар Эррио.

Исключительное внимание к «маленькому» человеку, к его жизни и судьбе в большей степени повинны в том, что Сименон-романист так и не смог включить в орбиту своих произведений то, что происходило во «внешнем» мире и о чем тогда писали Барбюс и Роллан, Арагон «реального мира» и многие другие. Разумеется, не следует отождествлять писателя с его героями, но остается фактом то, что в предвоенные годы Сименон вместе с ними прошел в стороне от коллективных действий, объединявших передовую Францию в борьбе за создание Народного фронта, за мир, против угрозы войны и фашизма.

Вот так оказывается, что и некоторые правильные сами по себе гуманистические установки в литературе не всегда могут быть однозначно определены как «положительные». Несомненно, что для писателя умение стать на место другого человека, страдать за него и вместе с ним, видеть мир и его глазами — прекрасно. Прекрасно, но и таит в себе опасность, если в какой-то момент произойдет совпадение позиций автора и его героев.

Убедительность произведениям Сименона придает его глубокое проникновение в обыкновенную жизнь самых обыкновенных и вместе с тем самых разных людей. О человеческой природе, по словам писателя, он больше узнал из «бесед с деревенскими врачами, чем из чтения философов», от «кузнеца, рассказывающего про свою кузницу… столяра за его верстаком… крестьянина, когда идешь вместе с ним по его земле». Сименон хотел «узнать все профессии, все жизни», почувствовать их до конца. Любопытна эта его установка: главное не то, что может человек, а то, что он чувствует; она постоянно мешала Сименону, старающемуся войти в жизнь своих персонажей, создать образ активного человека, положительного героя, который не только хочет, но и может способствовать изменению условий человеческого существования. Не был таким героем и комиссар Мегрэ.

Пожалуй, следовало бы отметить: то, что говорилось здесь о романах Сименона и их персонажах, относится преимущественно к первым десятилетиям его творческой деятельности. Тогда у него еще не было устойчивой общественной позиции, он скорее только присматривался к тому, что происходило вокруг него, наблюдал, накапливал впечатления, много путешествуя по Франции и за ее пределами. Об этом — несколько позже. Сейчас вернемся к его статьям и выступлениям, посвященным литературным вопросам.