Новые марсианские хроники - [26]

Он не закончил начатую фразу,— оба они одновременно услышали слабый, но вполне отчётливый стрёкот летящих вертолётов.

— Колдун…— Лейтенант пришёл в себя и смотрел на солдата широко раскрытыми, полными боли и какой-то совершенно непередаваемой предсмертной печали глазами.— Что со мной, Колдун?..

— Всё будет в порядке, лейтенант,— попытался успокоить его Колдун.— Вертолёты эвакуационной команды уже на подлёте…

— Эвакуационная команда? — Лейтенант посмотрел на Колдуна, а затем на Вирана так, словно подозревал их в том, что они замыслили убить его.— Мы разве не победили?

— Нет,— сержант устало качнул головой, но всё же нашёл в себе силы ободряюще улыбнулся смертельно раненому командиру: — У нас ещё будет шанс свести с траггами счёты, лейтенант.

— К чёрту! — Лейтенант рывком поднялся на ноги, схватил валявшийся на земле автомат и передёрнул затвор.— Никто не уйдёт отсюда, пока мы не убьём последнего трагга!..

В майке, мокрой от крови, с автоматом наперевес, матерясь на чём свет стоит, лейтенант Маневич побежал по направлению к окопам, в которых засели трагги.

Колдун и Виран догнали лейтенанта и вдвоём с трудом повалили его на землю. Лейтенант ещё пытался сопротивляться, но к тому времени, когда вертолёты эвакуационной команды опустились на землю и в них начали загружать раненых, Маневич затих и только едва слышно бормотал что-то сквозь бред.

Уже после возвращения в расположение части, приняв душ и переодевшись, сержант Виран рассказывал своим приятелям, что никогда прежде не видел, чтобы человек с проникающим ранением брюшной полости, потерявший больше половины всей крови, мог подняться на ноги, да ещё и драться с таким ожесточением, что двое здоровых мужиков с трудом с ним справились.

И всё это произошло после того, как Колдун наложил на него свою руку,— добавлял он, многозначительно подняв указательный палец. И после небольшой паузы: — Я не берусь утверждать, что Колдун действительно способен творить чудеса. Но, скажу вам честно, парни, нам здорово повезло, что он оказался в нашем взводе. Рота в этом бою только убитыми потеряла треть личного состава. А у нас во взводе — только лейтенант Маневич, да ещё двоих слегка зацепило.

Слушая сержанта Вирана, остальные согласно кивали. Да и не один Виран видел, как вскочил на ноги и снова ринулся в бой смертельно раненый командир, умерший в вертолёте эвакуационной команды, не долетев до госпиталя.

Колдун стал талисманом третьего взвода, гарантирующим удачу в бою. Со временем во взводе установилась традиция — перед выходом на задание Колдун клал передний щиток своей бронекирасы на табурет, а каждый солдат взвода, включая и нового командира, проходя мимо, непременно касался его кончиками пальцев левой руки. Исполняя этот ритуал, никто, скорее всего, не верил всерьёз в то, что прикосновение к холодной помятой металлокерамике бронекирасы Колдуна может спасти ему жизнь. Но в бою каждый солдат готов свято уверовать в любую чертовщину, если только она была на его стороне.

Что было истиной причиной тому — присутствие Колдуна или же просто удача,— но только взводу под командованием сержанта Вирана постоянно везло. Везло самым фантастическим образом. До тех пор, пока они не забрались в это чёртов ирригационный ров.

Задача, поставленная перед взводом, казалась невероятной простой. Всего-то и нужно было, что под прикрытием ночи добраться до ирригационного рва, проходящего метрах в трёхстах от оборонительного рубежа землян. Затем, спустившись в ров, солдаты должны были максимально близко подобраться к позициям траггов, установить пусковые кассеты с сигнальными ракетами, служившими ориентиром для наведения орудий во время артобстрела, и так же тихо и незаметно вернуться назад.

Никому не было известно, кто отрыл этот ров и откуда бралась вода, заполнявшая его слоем в пять-шесть сантиметров. Но сам по себе факт существования ирригационного рва на Марсе, где вода была слишком дорога для того, чтобы просто так сливать её в водоотвод, казался настолько противоречащим элементарному здравому смыслу, что в душе у Колдуна зародилось неосознанное беспокойство, а может быть, и предчувствие чего-то недоброго, едва он ступил в жидкую грязь на дне рва.

Сержант Виран только усмехнулся, когда Колдун поделился с ним своими опасениями.

— Брось, Колдун, всё будет нормально. Дело-то плёвое,— быстренько сбегаем туда-обратно и через пару часов будем в казарме чай с лимоном пить.

Всё шло гладко до тех пор, пока со стороны окопов траггов не взлетела зелёная ракета и по тому месту, где находился взвод, не начала бить прямой наводкой вражеская артиллерия. Что это было — трагическая случайность, фатальное невезение или же траггам каким-то образом стало известно о приближении противника,— теперь уже не имело значения. В одно мгновение ирригационный ров превратился в преддверие Ада. Сине-зелёные трассы завывающих на сотни голосов бэнш исполосовали ночное небо, превратив его в дикую сюрреалистическую картину. Казалось, не осталось ни пяди земли, на которую не упал бы осколок снаряда, а воздух был пропитан смертью, точно губка влагой.