Новое японское кино. В споре с классикой экрана - [50]

Спустя 10 лет повзрослевшая Икуко посещает места тех страшных событий и неожиданно обнаруживает там свою мать. Она хочет остаться с матерью, но та, прося прощения, отвергает ее. В это время за спиной Икуко появляется призрак Мицуко. Девушка оборачивается, но там уже никого нет. А затем она перестает видеть и свою мать…

Фильм во многом атмосферный, он пронизан мрачной, сродни готической, стилистикой и построен на почти хичкоковском приеме саспенса, основывающемся на постепенном нагнетании страха за счет новых и все более загадочных поворотов сюжета. На это работает все: и сильные эмоциональные переживания героев, и тонкая игра актеров, и великолепная и сильно воздействующая на эмоции зрителя музыка композитора Каваи Кэндзи, доводящая драматические сцены фильма до максимального накала. Достаточно вспомнить эпизод, в котором маленькая девочка догоняет уезжающий лифт с мамой под сопровождение композиции «Narcotic».

А еще в фильме большое внимание уделено образу воды, к которому постоянно обращается режиссер. И в этом смысле название ленты весьма символично: вода выступает в картине полноправным действующим лицом, во многом определяя течение жизни героев. Это – беспросветная завеса дождя, мрачно контрастирующая с красной сумкой и желтым дождевиком маленькой девочки, превратившейся в призрак, и сочащиеся потоки воды на стенах комнаты, и постоянно растущее мокрое пятно на потолке с монотонно капающими оттуда тяжелыми каплями и т. д. Наверное, куда легче и разумнее было бы принять все это за данность, чем бессмысленно бороться с мистической стихией.

Но дело в том, что вода у Наката – это не только природное начало, но и неиссякаемый источник страха. Она во многом символизирует мир нашего подсознания, являясь своеобразной метафорой современного состояния человеческой души, оставшейся один на один со стихией иррационального. А еще это – мифологический образ первоначальной стихии всего мироздания, который уже встречался и в предыдущем фильме Наката «Звонок». Так что перед нами не только фильм ужасов, полный страшных пугающих моментов и проникнутый атмосферой тревоги и страха, но и глубокая, правда, достаточно тяжелая для восприятия, психологическая драма. В ней Наката размышляет о человеке и его бытии, семейных ценностях и бесконечной любви матери и дочери с традиционным для Японии переплетением мира живых и мира призраков.

Главное, что отличает фильмы Наката, – это отсутствие какой-либо борьбы, той животной жажды выживания, перемешанной со страхом, что так характерно, к примеру, для многих американских ужастиков. У него в картине совершенно другое: спокойное противостояние стихийному злу, рано или поздно встречающемуся на пути многих из нас. И, как не покажется это парадоксальным, несмотря на отсутствие жизнеутверждающего конца, «Темные воды» проникнуты позитивным пафосом, который лежит в основе творчества японского режиссера.

Возможно, именно этот секрет загадочной японской души так манит к себе американцев, долгие годы успешно и прибыльно эксплуатировавших этот жанр. Они не только переняли у японского режиссера его своеобразную манеру нагнетания ужасов, но и практически сразу приобрели права на его картины «Призрак актрисы», «Звонок», «Звонок-2», «Темные воды» и др., создав на их основе свои собственные версии. Правда, далеко не все американские ремейки увидели свет или были столь же успешны, как их японские оригиналы. И, повторюсь, наглядный пример тому – новая авторская версия «Звонка-2», выпущенная в США.

Не исключено, что истинная причина провала этой ленты состояла в сложности адаптации японского материала к американским реалиям и зрительским запросам. Дело в том, что, несмотря на то, что между японским оригиналом и его американским ремейком много общего, стилистически и сюжетно это – совершенно разные фильмы, снятые с учетом специфики конкретной страны. Примерно такая же судьба была уготована и американской версии фильма «Темные воды», которая в новом варианте несколько видоизменила свое название – «Темная вода» («Dаrk water», 2005), а вместе с ним и имена, и характеры героев вплоть до того, что один из персонажей и вовсе оказывается русским. Но должного эффекта эти новшества не возымели.

Куда более успешной в Америке оказалась судьба другой культовой картины ужасов «Проклятие» («Дзю-он», 2002), снятой еще одним знаменитым японским хоррор-мейкером Симидзу Такаси. Вернее, как и в случае со «Звонком», речь идет о бесконечном цикле ремейков, сиквелов и перезапусков одной и той же франшизы «Проклятие».

Собственно, «Проклятие», как и фильм «Звонок», относится к так называемым неокайданам – историям о мстительных призраках, происходящим в наши дни, но основанным на японской древней мифологии. А с другой стороны, снимая типичную историю онрё – призрака, вернувшегося в мир живых ради мести, по признанию самого режиссера, он черпал вдохновение в эстетике слэшеров вроде «Пятницы, 13-е» и «Хэллоуина». Возможно, именно под влиянием этого в основе «Проклятия» лежит довольно необычная для японского хоррора идея: его герои невиновны ни в каких прегрешениях в прошлом и не замечены ни в каких опасных играх со злым роком в настоящем.