Новое японское кино. В споре с классикой экрана - [128]

Если принять во внимание, что режиссер – мастер простых, но весьма глубокомысленных метафор, то сюжет этого фильма можно интерпретировать по-разному. И, прежде всего, его можно представить как рассказ о душевной боли, о человеческом одиночестве, а также как размышления о том, как нелегко справляться с реальными психологическими травмами, особенно тогда, когда тебе уже за сорок, и все жизненные проблемы кажутся уже не такими простыми, как в юности. А для молодых зрителей Ямасита предлагает свои, не менее дельные, советы в весьма нетипичных и полных горького юмора комедиях: «Ничей ковчег» («Бака-но хакобунэ», 2003), «Линда, Линда, Линда» («Ринда, Ринда, Ринда», 2005), «Мораторий Тамако» («Мораториаму Тамако», 2013).

И, конечно же, следует сказать о возвращении на японский экран Иваи Сюдзи, одного из мэтров независимого японского кино 1990—2000-х гг. У него почти нет престижных наград европейских фестивалей, но на его классических фильмах «Любовное письмо» («Love Letter», 1995), «Бабочка-махаон» («Суваротэйру», 1996), «Все о Лили» («Чоу-Чоу») выросло новое поколение японских и азиатских режиссеров.

Почти 12 лет после смерти своего постоянного оператора Синода Нобору Иваи не выпускал новых игровых фильмов на родине, работая главным образом в США. Там он снял 10-минутную кинозарисовку для альманаха «Нью- Йорк, я люблю тебя» («New York, I love you», 2009) – яркий образец международного арт-хауса, в создании которого приняли участие десять мировых знаменитостей. Там же он выпустил и независимый арт-хоррор «Вампир», а в Японии тем временем успел сделать две документальные ленты. И вот в 2016 г. японский зритель увидел его новый арт-хаусный фильм «Невеста Рип Ван Винкля» («Риппу Ван Винкуру-но ханаёмэ», 2016) – загадочную ленту о подлинных и ложных ценностях, о настоящем и мнимом в человеческом родстве, об одиночестве – о том, что в последние годы стало волновать кинематографистов.

Героиня, замкнутая и тихая безработная учительница Нанами, приглашает актеров на собственную свадьбу, чтобы они играли ее родственников и друзей. Но как только подлог раскрывается, ее замужество заканчивается, так и не начавшись, и уже она сама становится частью труппы, которая изображает семью на чужих свадьбах. Потом Нанами вместе с еще одной женщиной нанимают служанкой в большой особняк, но она не знает, что на самом деле ее работа – быть другом умирающей порнозвезды, известной под сценическим именем Рип ван Винкль. Вот такой странный и пронзительный фильм, как всегда у Иваи, рассчитанный на свою зрительскую аудиторию, – как, впрочем, и работы многих других представителей независимого кино.

Фестивальное кино

Сегодня мы все чаще сталкиваемся с определенным парадоксом, когда значительная часть японского коммерческого кино – того, что в основном смотрят японцы, – а также практически полностью авангард и экспериментальные фильмы оказались вне зоны широкого доступа для зарубежных зрителей. Возможно, это происходит отчасти потому, что многие фильмы, снятые японцами для японцев, не полностью открыты для понимания людям других культур. Но в любом случае каждая такая лента – это всегда интригующий шанс попытаться посмотреть на жителей этой далекой страны их собственными глазами, понаблюдать за ними в их реальной жизни.

Ну, зато на Западе любят японское авторское кино и знают его намного лучше, чем сами японцы. Дело в том, что эти ленты куда реже показывают на родине, нежели за рубежом. И, в первую очередь, это относится к так называемым фестивальным картинам или так называемому арт-хаусу. Речь идет о фильмах, которые несут в себе большую эстетическую ценность, но сложны для понимания, а иногда просто шокируют своим содержанием. Наверное, именно в силу этой причины известный киновед Накагава Ёки искренне сетует по поводу того, что «с начала 2000-х проторенная Китано тропа притягивает все больше молодых японских режиссеров, чьи произведения и художественные эксперименты ориентированы скорее на получение призов за границей, чем в родной стране»212.

И действительно, с конца 1990-х гг. число японских режиссеров – призеров и номинантов крупнейших международных киносмотров – резко возросло и сегодня выглядит довольно впечатляющим. Причем, как ни парадоксально, но фамилии всех четверых главных фестивальных кумиров из Японии начинаются с буквы «К»: Китано Такэси, Куросава Киёси, Кавасэ Наоми и Корээда Хирокадзу.

Все началось с Китано, который благодаря картине «Фейерверк» вернул в 1997 г. своей стране «Золотого льва» – высшую награду Венецианского кинофестиваля. И начался новый этап победоносного шествия японского кино по европейским экранам. Тогда в фестивальном мире даже появился специальный термин – «новый удар из Японии» («New Beat from Japan»), связанный с этим любителем кровавых разборок. При этом напомню, что Бит (Beat) Такэси – это сценический псевдоним Китано, так что во всех смыслах слово «удар» в данном случае выбрано не случайно.

Но достаточно быстро японская жестокость и кровь на экране всем порядком поднадоели, и в фестивальных конкурсных программах появились имена японских режиссеров, снимающих медитативное, порой философское, а иногда и мистическое кино. Так мир узнал о Куросава Киёси, который в последние годы много работает на японских мейджоров «Никкацу» и «Сётику» и снимает по их заказу коммерческие ленты. Все это никак не мешает его фестивальной репутации: фильмы Куросава часто оказываются в альтернативных секциях международных киносмотров вроде каннского «Особого взгляда» и т. д. Куросава Киёси начал свое восхождение по красной фестивальной дорожке Канн в 2001 г. и тогда впервые получил приз ФИПРЕССИ за ленту «Спиритический сеанс». Вслед за этим, в 2008 г., последовал приз жюри за работу «Токийская соната», а в 2015 г. он был признан лучшим режиссером благодаря своей ленте «Путешествие к берегу».