Новое японское кино. В споре с классикой экрана - [120]

«Очень важно найти сюжет о неполной семье, потерявшей часть своих членов. Но тогда кто-то другой начинает стремиться взять на себя роль родителей. Они стремятся восстановить семейные узы. Я люблю такого рода истории, они сильно волнуют меня», – приоткрыл одну из тайн своего творчества сам режиссер188. И в 2015 г. Корээда рассказывает зрителю именно такую историю в своем фильме «Наша младшая сестренка», или «Дневник Умимати» («Умимати дайари»).

Картина основана на манга «Дневник Юмимати» Ёсида Акими, которая начинается с рассказа о тихой жизни трех сестер на живописном побережье Камакура. Еще в раннем детстве родители девочек расстались, оставив их на воспитание бабушке. И старшей из них – Сати – вскоре пришлось стать главой семьи и заботиться о младших, несмотря на то что сама она тогда еще училась в школе. Сати – вообще жертвенная натура. Она работает в больнице и заботится о безнадежно больных людях.

С тех пор прошло 14 лет, умирает отец, и три сестры едут к нему на похороны. Здесь они знакомятся еще с одной своей, сводной тринадцатилетней, сестрой Судзу – дочерью отца от второго брака. Ее мать давно умерла, и после смерти отца она остается совершенно с чужими для себя людьми – с мачехой и ее сыном. Сестры искренне сочувствуют ей и предлагают своей новоявленной родственнице переехать жить к ним, и та соглашается. И тут-то включается главная сюжетная линия, рассказывающая о том, как трудно было этим молодым девушкам найти между собой общий язык и как теперь уже четыре сестры, преодолевая различные конфликты, то и дело возникающие в их непростых взаимоотношениях, становятся по-настоящему единой семьей.

Эта история стара как мир, и, тем не менее, фильм запоминается своим сюжетом, интересны сестры, такие разные, но все еще живущие вместе, и, конечно же, особо впечатляют живописные пейзажи этих мест, цветущая сакура и т. д. Режиссер всегда испытывал тягу к документалистике, и в этой работе он остается верен себе, используя интересный прием: стремится передать эмоции, взаимоотношения между героями не только через сюжет и диалоги, но и через последовательную детализированную картинку. Отсюда – особое внимание к деталям, к неспешному и в то же время наполненному смыслом повествованию, таящему в себе напоминание о быстротечности жизни и ценности воспоминаний.

Обращаясь к проблемам семьи, режиссер умудряется отыскивать ее самые необычные, деформированные образцы и, как ни странно, находит в них гармонию и счастье. Именно такой случай он описывает в своем следующем фильме «После бури» («Уми ёри мо мада фукаку», буквальный перевод – «Глубже, чем море», 2016). Его действие происходит в одну дождливую ночь в маленькой квартирке матери главного героя, в которой из-за неожиданно обрушившегося на побережье тайфуна все члены когда-то одной дружной семьи вынуждены пережидать стихию.

Он – подававший в недалеком прошлом большие надежды писатель, а ныне – самый заурядный частный сыщик, занимающийся расследованием разных мелких дел. И не только хорошую работу, он потерял в жизни все: похоронил отца, расстался с женой, забравшей при разводе сына и уже нашедшей бывшему супругу достойную замену, и т. д. Все, что у него осталось от той благополучной жизни, – это подрастающий сын, но и его он не может поддержать ни материально, выплачивая на него, как полагается в таких случаях, алименты, ни морально, являясь для него, по крайней мере, достойным жизненным примером. Но не только сына, но и свою мать этот опустившийся человек не может порадовать ни вниманием, ни деньгами. А причина тому одна: все заработанные деньги он проигрывает на скачках, где проводит все свое свободное время. В общем, вырисовывается такая печальная и, казалось бы, безнадежная картина распавшейся семьи. Но где-то на интуитивном уровне у зрителей почему-то появляется надежда на то, что разразившаяся стихия, собравшая этих ставшими чужими людей под одной крышей, сможет вновь объединить их.

Что хотелось бы добавить к описанию этих двух фильмов: оба они были показаны в Каннах соответственно в 2015 и 2016 гг. Первый – в основной конкурсной программе в номинации на «Золотую пальмовую ветвь», второй – в программе «Особый взгляд». Я так подробно пишу об этом, чтобы еще раз подчеркнуть, насколько настойчиво и целеустремленно на первый взгляд не очень амбициозный Корээда шел к своей заветной цели – высшей награде Каннского кинофестиваля. Правда, по признанию самого мастера, если все его прежние фильмы, созданные за последние 5—6 лет, «показывают персональные истории героев», то, говоря о своем новом фильме, режиссер отметил, что «решил поднять вопросы более широкого плана, а именно, не просто положения личности внутри семьи, но и семьи внутри общества. Это – отношения семьи и сообщества и разногласия, которые возникают между ними»189.

О Корээда сегодня много пишут и говорят, особенно после его победы в Каннах. Некоторые считают его чуть ли не главной фигурой в сложной кинематографической иерархии в Японии, где, несмотря на обилие громких имен и ярких талантов, пожалуй, пока еще не родились режиссеры масштаба Куросава Акира или Одзу Ясудзиро. А ярко вспыхнувшие звезды Китано Такэси и Миядзаки Хаяо уже начинают постепенно сходить с кинематографического небосклона. Посему здесь нужны свои новые классики, и Корээда часто причисляют к ним как яркого представителя классической традиции в японском кинематографе. Может быть, именно поэтому его часто сравнивают с Одзу, одним из самых ярких из японских режиссеров, возведенным в этой стране в ранг «бога кино».