Новое открытие древней Африки - [6]

Проблема отсталости и прогресса – даже там, где она действительно существует, а не представляет собой просто домыслы европоцентрического мышления – решается не по признаку расовой принадлежности. Ключом к пониманию этой проблемы служат условия окружающей среды. Именно поэтому даже в тех случаях, когда африканские народы заимствовали что-либо извне, заимствованное – будь то приемы ремесел или догматы новой веры – всегда претерпевало изменения, приспособлялось к условиям окружающей среды, приобретало свою специфику и в конце концов становилось чисто африканским.

Как достижения, так и неудачи всегда приводят к одному и тому же сложнейшему и бесконечно интересному источнику – взаимосвязи человека и окружающей среды.

Пустыня как естественный барьер

Незадолго до начала IV тысячелетия до н. э. Сахара начала терять свой зеленый покров. Огромные реки, катившие свои воды на юг, к Нигеру, и на восток, к Нилу (высохшие русла этих мертвых рек существуют по сию пору), иссякали и исчезали. Озера мелели. Люди уходили с обжитых мест.

Существует множество свидетельств этих трагических перемен. Хартумские негры раннего палеолита – люди, заложившие основы Нильской цивилизации и изготовлявшие сосуды еще до того, как их научились делать в Иерихоне, первом из известных миру городов, – жили у реки, которая во время наводнений поднималась на четыре-девять метров выше того уровня, что наблюдается при паводках сейчас. Они умели вырезать из кости зазубренные наконечники для копий, а позднее научились изготовлять удивительно остро отточенные гарпуны с несколькими зубцами и отверстием в рукоятке. Почти такие же гарпуны встречаются в районе Вади-Азауак, отстоящем на две тысячи миль к западу от Нильской долины, – там, где сейчас лежат мертвые пески Сахары.

Известно, что еще в III тысячелетии до н. э. на пастбищах Нижней Нубии паслись огромные стада скота. Это тот самый район, где, по словам Оркелла, «в настоящее время условия настолько суровы, что владелец водяного колеса, приводимого в движение мулами, с трудом может прокормить круглый год одного-двух животных». Всякий, кому придется побывать в диких местах к западу от Нила, заметит среди песка и камней русла вади – древних рек. Некогда полноводные, теперь они сухи, как воздух пустыни.

Непосредственные причины этого длительного и безжалостного процесса, продолжающегося до сих пор, неизвестны. Однако он, безусловно, начался в эпоху тех великих катаклизмов, которые оттеснили тропики к экватору, управляли наступлением и отступлением гигантских ледников и установили направление бурь и циклонов. Во всяком случае важно отметить, что Сахара стала приобретать роль огромного барьера на пути продвижения человека около пяти или шести тысяч лет назад, то есть примерно в то самое время, когда началась миграция негритянских народов и когда в Северной Африке складывалось оседлое земледелие. Став препятствием на пути сближения народов, живущих к северу и к югу от нее, пустыня оказала глубокое влияние на всю эволюцию человека в Африке.

Между всеми развивающимися цивилизациями Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока и Средиземноморья происходило интенсивное и почти непрерывное общение. В районах, лежащих к югу от Сахары, человек в своем передвижении также не встречал серьезных препятствий, так что негры или негроидные народы расселились почти по всей территории Африки южнее Сахары. Но Юг и Север все больше и больше отделялись друг от друга, и каждый из них пошел по собственному пути развития.

Это общее положение нуждается в оговорках. Контакты между Севером и Югом никогда не прерывались полностью. Караванные тропы и пути миграций тянулись к югу от Феццана до Нигера или вдоль побережья Красного моря и далее вокруг «Восточного рога» Африки – Сомалийского полуострова. Карфаген, например, торговал с Западной Африкой, и только скрытность финикийцев помешала потомкам выяснить, в каких размерах велась эта торговля и какой район она охватывала. Лошадь и колесница были широко распространены в Сахаре в течение нескольких столетий приблизительно после 1200 года до н. э. Позднее здесь появился верблюд. И все же путь через пустыню был долог и опасен. Даже в средние века немало арабов погибло, не выдержав испытаний двухмесячного перехода через Сахару сквозь знойные пески от колодца к колодцу.

Отсюда не следует делать вывод, что, не превратись Сахара в пустыню, человеческое общество в континентальной Африке развивалось бы по образцу народов, населяющих Средиземноморье. Этот обширный и многообразный континент неизбежно должен был развиваться неравномерно и скачкообразно, одни народы могли опережать другие в своем развитии. Сама природа африканского континента – леса и равнины, здоровый климат плоскогорья и малярийные испарения болот, обилие одних видов растений и полное отсутствие других – предопределяла неравномерность и своеобразие форм развития.

И тем не менее превращение Сахары в пустыню – далеко не маловажное событие в истории Африки. К северу от пустыни цивилизации свободно развивались и воздействовали друг на друга, обогащаясь все новыми и новыми изобретениями, конкурируя друг с другом и с культурами соседних народов, до тех пор пока на протяжении столетий не проделали путь от примитивного состояния до могущественных деспотий бронзового века. До народов, живших к югу от пустыни, доносились лишь отголоски этой жизни, глухое и невнятное эхо, замиравшее где-то вдали.