Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - [39]

.

Все обнаруженные после показаний Бурцова участники Союза благоденствия и других ранних тайных обществ пополняли список, в том числе лица, открытые показаниями Оболенского (Н. П. Жуков, Н. П. Летюхин, Н. К. Воейков, Ф. П. Панкратьев, А. А. Челищев, А. И. Шляхтинский, И. И. Ростовцев, П. Н. Семенов) и других подследственных: В. П. Ивашева, А. З. Муравьева, И. Д. Якушкина, А. Ф. Бригена (С. Н. Бегичев, Ф. В. Акинфов, В. И. Гурко, В. А. Глинка, Я. В. Воронец, А. В. Шереметев, Г. И. Копылов, А. Д. Башуцкий, П. К. Хвощинский, С.В. Капнист, М. А. Волков, П. М. Устимович, П. В. Хавский). Рассматриваемый список, представленный императору, как свидетельствуют записи журнала Комитета, не позднее конца марта 1826 г., постоянно пополнялся. Хотя он и вырос количественно, в документах расследования долгое время сохранялось устойчивое название: «список 42-х участников Союза благоденствия»[255].

«Отставшие» члены Союза благоденствия не исчерпывают перечень всех, кто был «оставлен без внимания» следствием и вошел в «разряд невзятых». Помимо бывших участников тайных обществ, в числе фактически прощенных, расследование о которых проводилось заочно, без привлечения к допросам, имелись лица, причастные к заговору 14 декабря 1825 г.

Сведения об участии в заговоре офицеров Финляндского полка поступили от А.Е. Розена и затем были подтверждены Е. П. Оболенским. Показания Розена от 9 января содержали данные об участии офицеров-финляндцев в совещании заговорщиков, состоявшемся 11 декабря на квартире Н. П. Репина. Эти показания впервые открыли перед следствием целую группу офицеров Финляндского полка, извещенных о заговоре и согласившихся участвовать в нем. Согласно показаниям Розена, это были: И. А. Базин, А. А. Бурнашев, А. Ф. Гольдгоер, А. И. Мореншильд, Ф. Б. Мореншильд, Г. Г. Насакен, Я. Г. Насакен, А. Ф. Нумерc[256]. Из показаний Розена видно, что все они были осведомлены о готовящемся военном выступлении, принимали участие в обсуждении «средств», которые можно использовать, «если будут принуждать… к присяге», по итогам собрания «согласились» не присягать, «а в случае принуждения собраться на Сенатскую площадь…». Представитель этой группы (Розен) ездил вечером того же дня к Рылееву и имел с ним разговор. На следующий день, 12 декабря, представители финляндцев Розен и Богданов отправились на собрание к Оболенскому, где услышали о скором выступлении гвардии и узнали, что нужно готовить солдат, а в момент присяги «отговаривать» их. Им было разъяснено, что если не удастся поднять солдат, то на Сенатскую площадь нужно придти самим офицерам. Выступление объявлялось под лозунгом верности первой присяге и своему государю, Константину Павловичу. Согласно показанию Оболенского, у него на совещании речь шла о средствах поднять солдат. Совещание окончилось тем, что все его участники обязались привести войска столько, сколько смогут, или находиться на Сенатской площади лично[257]. Все услышанное на собрании – как и ранее, на встрече с Рылеевым, Розен, по его словам, передал некоторым из согласившихся действовать полковых товарищей, в частности полковнику Тулубьеву, подпоручикам Насакенам и прапорщикам Мореншильдам.

В своих показаниях Розен утверждал, что ему неизвестно, действовал ли кто-нибудь из финляндцев согласно полученным от руководителей заговора указаниям. Известно, что в день 14 декабря некоторую активность обнаружил только Базин, который первый сообщил Розену о том, что на Сенатскую площадь пришли войска, а затем поехал вместе с ним на площадь. В ключевом эпизоде в казармах Финляндского полка с участием полковника Тулубьева свидетелями были некоторые из офицеров этой группы и, возможно, принимали в нем некоторое участие (Г. Г. Насакен и А. А. Бурнашев). Они слышали слова Розена о том, что «все полки» идут на Сенатскую площадь, что финляндцы должны последовать этому примеру; очевидно, вместе с Тулубьевым они согласились на это[258]. Согласно мемуарам Розена, несомненно, эта же группа офицеров («несколько офицеров полка») посетила его накануне событий, вечером 13 декабря. Они спросили, как следует поступить тому, кто будет назначен на следующий день в караулы. Розен отвечал, что «для общей безопасности и порядка» они должны оставаться на своих постах, не покидая их. В эту группу входил Я. Г. Насакен, который спрашивал у Розена, что ему делать, поскольку вступал в караул у здания Сената[259]. В целом заговорщики-финляндцы оказались в стороне от событий, хотя не исключено, что благоприятное развитие выступления или решение старшего начальника могли вполне изменить это положение.

Обращает на себя внимание другое обстоятельство, связанное с ходом выступления 14 декабря. Руководители заговора надеялись на Финляндский полк: очевидно, результатом совещаний накануне стала уверенность заговорщиков в том, что финляндцы выступят на их стороне. В воспоминаниях Розена приводится характерный эпизод, когда на Сенатской площади офицеры Московского полка, прося о помощи, спрашивали у него о Я. Г. Насакене, который стоял с караулом на площади: «Отчего он не присоединяется к ним с караулом своим?». Очевидно, заговорщики знали не только о возможном присоединении полка к мятежу, но также и о готовности конкретных офицеров полка принять участие в выступлении. Таким был итог тех обязательств, которые были даны Розеном и, видимо, другими финляндцами. Оболенский подтверждал в своих показаниях, что Розен и Богданов 12 декабря в числе прочих участников собрания на его квартире «решительно утвердили… честным словом» свое участие в выступлении