Новенький - [5]

Спровоцировать Майкла Картера было легко. Когда он садился в автобус и заводил разговор с Петрой (самой интересной в то время девчонкой), я, встав коленями на сиденье, поворачивался к ним и принимался вежливо, но настойчиво допрашивать:

– Майкл, зачем ты разговариваешь с Петрой, если знаешь, что ей не нравишься? Майкл, зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что ей не нравишься, зачем ты с ней разговариваешь? Зачем, Майкл? Скажи. Мне просто любопытно, я мог бы поучиться на твоем обширном сексуальном опыте. – Обычно он предлагал мне заткнуться и повернуться лицом вперед, и тогда я говорил: – Это чтобы повыпендриваться перед Петрой? Ты поэтому меня просишь отвернуться? Показать ей, какой ты авторитет? Думаешь, от этого ты ей понравишься? По твоему обширному сексуальному опыту, это помогает, а, Майкл? Скажи, я хочу научиться.

И так далее в том же духе, пока он не давал мне в глаз.

Если он садился в автобус и не заводил разговор с Петрой, я поворачивался и говорил:

– Майкл, почему ты сегодня не разговариваешь с Петрой? Почему ты с ней не разговариваешь? Потому что наконец понял, что ей не нравишься? Поэтому? Ты поэтому с ней не разговариваешь? Может, тебе стоит пробовать и дальше, а, Майкл? Кто знает – может, ты ей понравишься, если будешь настойчив, кто знает. Или это потому, что ты сегодня не в военной форме, а, Майкл? Ты поэтому не разговариваешь с Петрой? Потому что знаешь, что в военной форме ты сексуальнее? Поэтому, да? Скажи, Майкл, я хочу поучиться на твоем обширном сексуальном опыте.

И так далее в том же духе, пока он не давал мне в глаз.

Чем дольше я его подначивал, тем сильнее он меня бил, но дело того стоило. Благодаря нашим отношениям с Майклом Картером к концу пятого класса я сидел в самом заду середины, почти в начале зада. (Таким образом, я оказался совсем рядом с Петрой. Про себя я считал, что нравлюсь ей, но это уже другая история.)

В результате в младшем шестом классе, как раз когда появился Барри, я наконец попал на заднее сиденье. Я был одним из тех, чей автобусный статус был значительно выше школьного. Все удачно совпало: не думаю, что мне выпал бы шанс приблизиться к Барри, если б он не ездил тем же автобусом.

Через несколько недель, когда я решил, что он, как минимум, уже должен смутно распознавать мое лицо, я подошел к нему на автобусной остановке и заговорил. Я психовал – был спокоен – готов ко всему, – так что просто ринулся в атаку:

– Холодно, да?

– Да, – ответил он.

– Автобус немного опаздывает.

– Да.

– Сейчас, кстати, ноябрь, – сказал я.

– Ну и что с того, – спросил он, – что автобус опаздывает в ноябре?

– Я имею в виду – холодно.

– Точно.

– Я хочу сказать, в ноябре всегда холодно, – объяснил я.

– Ну да. Ну да, – отвечал он.

– Слушай, – сказал я, – может, сядешь на заднее сиденье? Там лучше.

– Хорошо, – ответил он.

ЕСТЬ! ЕСТЬ! ЕСТЬ! ЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕССССССССССССТТЬ! ЕСТЬЕСТЬЕСТЬ! ЕСТЬ! ЕСТЬ! ЕСТЬ!

У моего мозга случился оргазм. Просто невероятно!

Вот так Вот вам вся правда-правда. Так началась наша дружба.

Глава пятая

Среда, середина дня. Регби. Мистер Дин, неотразимый в красных трениках с начесом, оранжевых носках, фуфайке с надписью «Англия У23 Тренировки по женскому хоккею–Вайкомб'83» и с зеленым судейским свистком, который никогда не свистит, строит нас вдоль боковой линии. Вновь угощает историей про тренировки в Вайкомбе'83 – обычная тягомотина в стиле «они – спортсменки-профи, а вы – просто букет анютиных глазок». Мы слышали эту туфту раз пятьдесят, но он нас все еще не убедил, и общешкольный здравый смысл подсказывает, что свою фуфайку мистер Дин приобрел в магазине «Оксфэм»[4].

Потом мы распределяемся по командам: сначала хорошие игроки, потом жирные плохие, потом я, потом худые плохие, потом слизняки и христиане.

Лекция окончена, команды составлены, все на местах. Мистер Дин подносит к губам зеленый свисток. Начать игру толком не готов никто, поскольку все знают, что сейчас будет.

– Давайте, парни, – поживее!

Мы изображаем живость. Он дует в свисток. Звука нет. Это случается каждую среду но никто никогда не напоминает ему, что свисток не работает, поскольку все мы хотим, чтобы он выглядел мудаком, каковым он и выглядит.

– Черт, свисток накрылся. Так я и знал. Кто сбегает и принесет мой свисток?

Вызываются все курильщики, выбран Анстэд. Он медленно бредет, по пути достав сигареты и зажигалку из кармана тренировочного костюма, валяющегося на боковой линии. Все понимают, что он не вернется, но молчат. Чтобы убить время, мистер Дин устраивает нам тест на выносливость.

Тест на выносливость не проходит никто. Парочка христиан смиренно блюют за линией ворот.

Коэн сообщает мистеру Дину, что предпочел бы посмотреть телевизор, так что вместо запланированного замера выносливости на нас извергается еще одна нотация.

Мистер Дин замечает, что Анстэд не возвращается. Мы все притворяемся страшно обеспокоенными и стараемся убедить мистера Дина, что, должно быть, виноват какой-то ужасный несчастный случай. Остальные курильщики предлагают вызвать «скорую помощь». Мистер Дин доводит до нашего сведения, что он не вчера родился и Анстэд у него еще попляшет. Я говорю, что тоже хотел бы записаться в школьный кружок бальных танцев, и мистер Дин обещает еще показать мне «...что-то» (поскольку придумать ничего не может).