Новеллы - [6]

Арестованного подвергли допросу с пристрастием, но, бесстыжий, как настоящий убийца, он ни в чем не признался, ибо, глядя на телячьи головы, был по-прежнему убежден, что, когда к судьям вернется рассудок, они признают его невиновность. Но несчастный видел только руку людскую и, подобно Валтасару[10], не заметил десницу Божью, что, начертав на стене вердикт и приговор, со всей тяжестью опустилась на него. И снова его спросили, откуда у него эти головы, и он, услышав такой вопрос, рассмеялся и ответил, что это телячьи головы. Тут некоторые подумали, что сей человек сумасшедший, однако убедившись, что на все иные вопросы он отвечал вполне здраво, решили, что разум не покинул его. Его опять допрашивают, он все отрицает и ни в чем не сознается; но постепенно его начинает мучить совесть, и на лице его проступают следы пороков, укоренившихся в душе его. В конце концов его признали бродягой, но так как схватили его с тремя человечьими головами, то постановили, что он виновник смерти этих людей или пособник убийцы, и приговорили к повешенью. Разбойник же упорствовал в своих показаниях вплоть до вынесения приговора; но внезапно, смягчившись, словно плавкий свинец, он понял, что это Бог воспользовался столь необычным и небывалым способом, дабы отдать его в руки правосудия и покарать по заслугам за его преступления. Охваченный раскаянием за свою худую жизнь, он добровольно признался во всех своих злодеяниях, в трех убийствах, в которых его обвинили, и в прочих душегубствах, не говоря уж о бесчисленных грабежах. Его повели на казнь, и он вел себя стойко и благодарил Бога, даровавшего ему время для раскаяния.

О чудо! Он испустил дух только после того, как три головы обрели свой прежний облик в глазах судей и свидетелей и снова стали тремя телячьими головами. Господь явил сие чудо, дабы показать злодеям свою необыкновенную и удивительную прозорливость, подтверждающую, что никто не избежит его суда.

Справедливая месть Из сборника «Исторические заметки», 1632

Сеньор Эмилио из королевства Неаполитанского, владевший богатыми землями в Апулии и вокруг города Лечче, безоглядно влюбился в красавицу из названного мною города и потерял покой и разум. Но женщина эта, целомудренная и красивая, обнаружив, сколь черно и зловонно пламя его любви, избегала встреч с ним, словно он был настоящим чудовищем, и, подобно змее, прятала уши, дабы не слышать его чарующих прелестных речей. Тогда он решил силой добиться того, что не смог получить с помощью любви. А так как под рукой у него было несколько наемников, готовых ее похитить, он вознамерился увезти ее в поместье друга своего Квирина, уединенное и хорошо укрепленное, дабы там вволю и без помех ею насладиться. Квирин сей, равно как и сам Эмилио, обретался при дворе вице-короля Неаполя и часто составлял компанию другу в его распутных утехах; думается, это он предложил Эмилио поделиться с ним добычей, ибо он предоставлял свой дом для задуманного злодеяния.

Все произошло так, как замыслил Эмилио, и скромная Пантен, похищенная наемниками и доставленная в замок, оказалась во власти негодяя, поджидавшего ее с необоримым вожделением. Ни заклинания, ни мольбы, ни слезы, ни проклятия, ни брань, ни сопротивление ее не стали препятствием для варвара, который, в нарушение всех законов учтивости и приязни, воспользовался ее слабостью и подверг ее жестокому и постыдному насилию. Несколько дней подряд Эмилио наслаждался ее прекрасным телом, но душа ее ему не принадлежала; не дождавшись ни единого знака благорасположения от похищенной им женщины, он отправился разузнать, намерен ли муж ее, Лино, преследовать его за содеянное преступление, и убить его, если тот не откажется от своего замысла.

Лино обратился с жалобой к местному судье, но тот, по малодушию или же будучи подкупленным, хлопотать не стал, что побудило Лино броситься к ногам вице-короля Неаполя и просить правосудия за нанесенное ему оскорбление. Но Эмилио велел своим приятелям обмануть вице-короля и убедить его, что не он похитил несчастную влюбленную женщину, а она сама последовала за ним, так что злодеяние его показалось скорее шуткой, нежели преступным умыслом. Поэтому жалоба Лино ни к чему не привела, ведь, как мы сказали, истину от вице-короля скрыли. А Эмилио, как ни в чем не бывало, появился в Неаполе, словно вернулся после очередного любовного приключения.

Пока Эмилио отсутствовал, Квирин, в чьем доме оставалась прекрасная Пантен, также пожелал вкусить наслаждения со стыдливой красавицей, и, не сумев добиться своего волокитством, взял ее силой. Сие гнусное деяние свершилось на глазах у Иды, жены Квирина, коя, преисполнившись ненависти к Пантен, решила от нее избавиться, хотя та была нисколько не виновата в неверности и бесстыдстве ее мужа. Ида силой заставила несчастную пленницу принять яд, и та скончалась в таких конвульсиях, что только слепой мог бы усомниться, что ее отравили. Без ума от любви к усопшей, Квирин столь же сильно сожалел о ее смерти, сколь сильно был в нее влюблен. Он не сомневался, что удар нанесла жена, тем более что ревнивая Ида не только не намеревалась это отрицать, но даже ставила постыдный сей поступок себе в заслугу, полагая, что таким образом избавила свой дом от посрамления. Разъяренный Квирин набросился на нее и, невзирая на то, что она во чреве носила его ребенка, так жестоко избил ее, что в тот же день у нее случился выкидыш, и она скончалась в неописуемых муках, став первой жертвой мести за невинно пролитую кровь.