Новеллы и повести - [123]
Сколько времени это продолжалось? Он не знал. Боль стихала; он словно бы пробуждался ото сна, который увел его далеко по петляющей в тумане дороге. Очнувшись, он опять радовался — я еще существую. Все страдания его вместе с предсмертной надеждой оставались там, откуда он вернулся, затерянные в огромном пространстве, отделенные стеной времени. Он только спрашивал себя, ради чего он должен был пройти через эти муки, блуждать в отчаянии — попусту, понапрасну. Но, потревоженная этим вопросом, восстала, воскресла из мертвых мысль. Легко, без усилий и труда, взвилась и поплыла высоко.
…Белая птица сверкает крылами в бесконечной небесной сини, парит спокойно, торжественно, устремляясь к ей одной видимой цели. Птица была отрадой, утешением следивших за ней изможденных, прикованных к земле людей. Где-то высоко-высоко плыли по небу белые волнистые облака. Они приходили из другого мира, зачатые в далеких горах из прозрачных туманов, странствовали по воле капризных ветров, властвующих там, на вершинах. И вот сближаются друг с другом — белая птица и белое облако. Еще раз сверкнуло в небе крыло, и утонул в облаках светлый летун. Где-то там его высокая дорога, шелест его крыльев, его судьба. Вздохнет человек, потрет усталые глаза и вернется к себе, на землю, к изнурительному труду…
Еще минуту назад он был одним из этих людей, отгороженный морями, вершинами, непроходимой чащобой мысли, безднами тайн, пространствами, где в недоступных никому высоких храмах живет Откровение. Он словно воочию видел, как между ним и завтрашним событием встали века, тысячелетняя история жизни народов, история побед и поражений; встали плотной шеренгой бесчисленные, жившие на земле поколения, а над их головами переливались зори, возникали неясные силуэты, начала грядущих событий. Еще раз должен был родиться мир, свет. День за днем должна была повториться история всей земли — вот появляется на ней жизнь, это длится тысячелетия, вот первый день человека, века работы, борьбы, книги, верования, поиски, разочарования. Имена, имена — сохранившиеся знаки того, что некогда могло мыслить и созидать.
Всего минуту назад он чувствовал себя в безопасности под защитой времени. Когда-то еще будет это завтра! Но время испарилось, растаяло внезапно, — и нет больше укрытия. Исполнилось, наступило присужденное ему завтра, оно уже сегодняшний день. Лицом к лицу встретился он с этим сегодняшним днем.
Он опознал его не по часам, не по бледнеющим звездам, не по изменившемуся свету лампы — он ощутил этот день в себе самом. В него вселилась странная, беспричинная радость. «Что произошло? Чего я жду?» — спрашивал он себя. Человеческий разум, еще способный к действию, тут же начинал вытягивать, прясть свою серую, докучливую нить. Живая память отбирала и подносила к его глазам тот или иной факт из далекого прошлого, бахвалилась, что вот, дескать, однажды, давно уже, все складывалось точно таким образом. Без сожаления и горечи отводил он эти наивные сравнения, пожал плечами, расставаясь со слабеющим образом прошлого.
Новое мироощущение овладевало им, и непонятно было еще, на чем оно держится. Во всяком случае, этот новый мир гармонично сливался с душой, словно одновременно с нею и для нее был рожден. Удивительные, незнакомые прежде чувства заполнили его целиком, чуткое ухо ловило возвышенную, торжественную мелодию. Ах, это ее так жаждала душа; высокие своды какого-то храма над головой; открываются огромные ворота, и легким, летящим шагом он идет по бесконечным залам, минует странные надписи, выбитые на стенах, минует неясно вырисовывающиеся статуи, а там, в углах, громоздятся неподвластные еще резцу и кисти художника образы. К мелодии, сливаясь в мистический гимн, присоединился многоголосый хор, эхо далеких колоколов. Он плыл в море света, как птица; свет слепил глаза, и сознание начинало плавиться и таять, как восковая свеча.
Первой его четкой мыслью было удивление, что подобное с ним происходит. Почему окончились поразительные превращения? Была ли это высшая точка моего душевного подъема? Было ли это истинным прозрением? Все исчезло, а длилось, наверно, не больше минуты, вместившей целые миры; он успел за этот малый отрезок времени совершить свое высокое и далекое странствие. Эта минута оставила след, словно краткий сон, неожиданно оторвавший человека от действительности. Человек вернулся к действительности более твердым, сумел овладеть собою. С радостью встречал свои обычные, земные, повседневные мысли. Снова стал обычным, живым человеком.
«Нет. Чудес не бывает. Даже в последний час… Смерть, конечно, великое и могучее таинство, но не более великое, чем рождение на свет человека, зверя, растения. Умирающему смерть кажется чем-то сверхъестественным, ужасным, но одновременно смерть и облегчает его участь: ввергает в беспамятство, заставляет испытывать телесные муки, чтобы человек забыл о ней, перестал думать. На поле боя ее заслоняет порыв, отвага, и чаще всего она подкашивает человека внезапно, не позволяет взглянуть на себя. Только я осужден смотреть, как неумолимо приближается она к другим, таким же обреченным. Подобной жестокости не предвидела человеческая природа и оказалась неподготовленной. Не защитила меня физической болью, не затмила рассудка. Мыслю трезво, здраво, решаю непосильную задачу. Тружусь с беспримерным усердием. С упорством маньяка бьюсь головой о стену. И что же?
«Богатство кассира Спеванкевича» — один из лучших романов известного польского писатели Анджея Струга (1871–1937), представляющий собой редкий по органичности сплав детективной и психоаналитической прозы. Отталкиваясь от традиционного, полного загадочных и неожиданных поворотов криминального сюжета, в основу которого положено ограбление банка, автор мастерски погружает читатели в атмосферу напряжоннейшой, на грани ирреального бреда, душевной борьбы решившегося на преступление человека.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.