Новелла современной Румынии - [197]

Замыкали шествие Ферко и Фенеш. Мальчишка был весел, щебетал всю дорогу, рассказывал, как они с бабушкой и соседом — хромым стариком, что целые дни напролет, лежа в постели, читает газеты, совместно писали заявление. Этот сосед всегда говорил Ферко: «Не поддавайся, Ферко, пойди скажи председателю. Правда на твоей стороне, вот и в газете об этом прописано!»

Они вошли на широкий двор Денге.

На их зов никто не вышел: ни из летней кухни, ни из хлева, ни из сарая.

— Я пойду поищу его, — вызвался Ферко и направился к винограднику. На ходу мальчик поднял валявшуюся на земле мотыгу, по-хозяйски покачав головой: вот, мол, беспорядок, — и прислонил ее к стенке сарая.

Он шел быстрым шагом. Здесь каждый кустик был ему знаком. Сердце мальчика билось взволнованно, потому что он еще не знал, что ответит Денге.

Денге в самом конце виноградника чинил похилившуюся изгородь. На земле, у его ног, валялся большой моток колючей проволоки, и Денге выпрямлял ее, а затем прибивал к столбам изгороди. Это был полный, страдающий одышкой, вечно сипящий человек с жиденькими волосами.

— Ну, барин, где изволили шляться? — спросил он батрачонка.

— В селе был.

— А если я тебе кости за это переломаю, щенок?

— Идемте.

— Куда это?

— Отдайте мне, что я у вас заработал.

— Что ты там болтаешь, желторотый?

— Заработок мой отдайте.

— Это кто же настропалил тебя с утра пораньше такие требования мне предъявлять? Уж не на партсобрании ли ты был?

— Вас председатели к себе вызывают.

— Какие еще там председатели?

— Три председателя.

Денге был человек неглупый: сразу понял, где пропадал мальчишка.

— Одним словом, всех троих притащил ты на мою голову?

Он шагнул к Ферко и свирепо посмотрел на него, как пес на лягушку. Красное лицо его вздулось, распухло, как надутый бумажный кулек, а шея густо побагровела.

— Ты привел их?

— Я, я! — дважды повторил Ферко, чтобы подавить внезапно вспыхнувший страх.

— Именно ты?

— Да, я. И рассказал им, как вы избили меня кнутом. Когда корова на вилы напоролась.

Денге впился в него взглядом. Огромные потные кулаки угрожающе затряслись. Ферко показалось: еще миг — и эта мясная туша с кулаками, тяжелыми, как гири, набросится на него и одним ударом вышибет из него душонку.

— Яму мне рыть? Сопляк! Да я голову тебе откручу! Пускай хоть в тюрьму засадят за это!

Ферко хотел закричать, позвать на помощь, но увидел, что до двора далеко — не услышат. Бросился бежать и тут же, споткнувшись, упал на моток колючей проволоки. В голове Ферко пронеслась мысль: «Теперь конец! Не дождутся меня председатели», — и он отчаянно закричал, призывая на помощь.

Его руки, рубашка и курточка были залиты кровью. Со стороны двора к ним уже с грозным видом спешил Фенеш.

— Не троньте ребенка! Слышите?

Теперь Денге наклонился над мальчиком. Схватив его за руку, он начал причитать:

— Порезался? Сердечный! Вот видишь, какой ты неосторожный! Давай сюда руки, я тебе перевяжу. Они все в крови. — Вытащив рубаху мальчика из-под пояса, он вытер ее подолом кровь с израненных ладоней Ферко. — Споткнулся, бедняжка! — пояснил он Фенешу, когда тот подбежал к нему. — Пойдем, сыночек, на кухню. Смажем йодом, забинтуем…

Фенеш смерил взглядом толстяка.

— Какой добрый папаша из вас вдруг получился! Удивительно мягкое у вас сердце! И когда только вы успели его переменить. Ладно, оставьте мальчонку. Мы уж как-нибудь сами его забинтуем, раз вы говорите, что он споткнулся! Не трудитесь, вам вредно…

Они молча вернулись во двор.

Здесь председатели отозвали Денге в сторону.

— Давайте подсчитаем, господин Денге, что причитается Ферко за его работу. Когда он очутился у вас?

Сам Ферко остался у колодца, вместе со своей закутанной в черную шаль бабушкой, о которой он писал Фенешу в своем заявлении.

— Бабуся, перевяжите мне руки, — попросил он. Старуха, полуживая от страха, кинулась к соседям за тряпками.

Тем временем мальчик пришел в себя от давешнего страха. Только руки болели. Он достал из колодца воды, чтобы их помыть.

С востока тянул легкий ветерок, и, словно куда-то вдаль унося его имя, напевно гудели провода, а деревья в саду приветливо махали ему ветвями.

Тяжелая бадья показалась Ферко легче пушинки, будто чьи-то незримые руки тянули ее вверх. В последний раз моется он у этого колодца. Ну и пускай он хоть высохнет!..

…Из колсельхоза приехали на телеге, запряженной парой лошадей. Сложили на телегу зерно, заработанное Ферко за два года, — целых четыре чувала. Посмотреть на отъезд Ферко собралось много народа. Теперь он стал знаменитостью в селе.

— В школу пойдет! — сказал кто-то.

— Увозят. На учителя танцев хотят послать его или еще на кого-то, — шушукались бабы. — Ой, кума, теперь за такими-то ребятишками всячески ухаживают!

А Ферко, взобравшись на телегу, гордо поглядывал по сторонам.

— Ну, земляк, — сказал Фенеш, — до осени побудешь коллективистом.

— А потом?

— А потом — в школу! — засмеялся Фенеш и хлестнул лошадей.

Перевод с венгерского Г. Лейбутина.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

ЕУДЖЕН БАРБУ (род. 1924).

Сборники очерков и рассказов: «Одиннадцать», «Золотая тройка» (1956), «Страна родная» (1958) «Оае и его сыновья» (1959) и др.

Романы: