Новелла современной Румынии - [154]
— Откуда она у вас?
Я ему показал еще несколько таких же фляг.
— Капрал Нана принес, — добавил я быстро, — не знаю откуда!
Своим бойцам я сделал знак, чтобы они молчали. Я боялся, как бы они не проболтались о случае с колодцем. Взводный выпил воды, опять осмотрел флягу, потом медленно возвратил ее Пынзару. Он молча осматривал фляги, пристегнутые к нашим поясам. Меня беспокоило его молчание. Я посмотрел на него в упор, пытаясь угадать его мысли.
— Значит, Нана принес вам воды? — пробормотал он таким тоном, что не трудно было догадаться, какие мысли тревожили его в эту минуту.
— Да, Нана! — подтвердил я растерянно.
Наш разговор на том и кончился. Он протянул нам пачку сигарет, потом дал прикурить, поднося зажигалку то одному, то другому.
Он подносил совсем близко к нашим лицам пламя зажигалки и долго всматривался каждому в глаза. Тогда я понял, что взводный неспроста заглянул к нам, что он что-то скрывает и боится поделиться с нами. Он закурил и, пока не погасли все сигареты, все о чем-то размышлял, не проронив ни слова…
Уходя, он взял меня за локоть. Мы дошли до самого края поля. Связного он послал вперед, а мы уселись в кукурузе.
Подсев поближе ко мне, он опять вынул пачку сигарет и зажигалку. Закурили. Затягиваясь время от времени, он расспрашивал меня: откуда я родом, чем занимаются родные, сколько у нас земли, давно ли я на передовой и все в таком же роде… Этим разговором он успокоил мои подозрения; я знал, что взводный недавно прибыл к нам и ему необходимо узнать нас: на кого можно положиться, кого следует остерегаться. Когда же он снова заговорил о Нане, я вздрогнул, будто капля холодной воды скатилась у меня по спине.
— Нана ничего вам не сказал? — спросил он, пристально глядя мне в глаза.
— Нет, ничего, — буркнул я.
Он затянулся последний раз, воткнул окурок в землю и выпустил не спеша несколько колечек дыма.
— Ты знаешь, что он в немцев стрелял? — медленно и негромко спросил взводный, не сводя с меня глаз. — Он убрал всех до последнего, кто находился у колодца… Короче говоря, — добавил он, отчеканивая каждое слово, — Нана убил семерых немцев!
Я быстро повернулся к нему как будто ждал от него этих слов. В тоне, каким взводный сказал: «он убрал всех», я не почувствовал никакого осуждения поступка Наны. Что все было именно так, я не сомневался; я считал, что Нана способен сделать все, что угодно. Он ненавидел немцев и мог им отомстить.
— Это был Нана, — уверенно сказал взводный, — потому что никто другой не подходил к колодцу!
— И хорошо сделал! — вырвалось у меня.
Взводный так и застыл, испытующе глядя на меня. Ему было важнее всего узнать, что я думаю об этом. На мгновение его лицо исказилось, и мне почудилось, что в гробовом молчании летней фронтовой ночи я угадал ход его мыслей. «Так оно и есть, — осенило меня, — он тоже ненавидит немцев!»
— Подумай обо всем этом! — посоветовал он, глядя на меня… — Завтра в батальон прибудет военный прокурор, начнется следствие по этому делу…
Мне сразу стало ясно: надо подумать, как спасти Нану. Сердце забилось чаще, лицо пылало от прилившей к нему горячей крови. «Так вот каков он, наш взводный!» — обрадовался я. Он был заодно с нами, простыми бойцами, и показался мне самым дорогим человеком на свете. Хотелось кричать от счастья, обнять его, расцеловать. Я расплакался, как ребенок, горячими, неудержимыми слезами…
Потом я стер их рукавом кителя. Когда я оглянулся, его уже не было около меня. Мне захотелось догнать взводного, удалявшегося в темноте. Услышав потрескивание кукурузных листьев, он повернул голову и остановился, затем подозвал меня пальцем.
— Я ничего не знаю! — предупредил он меня, приложив палец к губам. Шепотом, как бы про себя, он добавил: — Впрочем, не долго осталось: все трещит по швам, скоро все рухнет, только скорее бы!..
Эти слова ошеломили меня. Я стоял на краю поля, не в силах двинуться с места, размышляя не об убитых немцах, не о Нане, не о нашей судьбе, а о последних словах взводного. Я понял, что есть чему радоваться…
На поле я вернулся в полном смятении. Вскоре я собрался с мыслями и все продолжал думать о нашем командире. Мне и до этого приходилось слышать, как его хвалили солдаты: «Заступается, мол, за нас, а от офицеров держится подальше», но почему-то тогда я пропустил это мимо ушей. «Все это неспроста, — рассуждал я теперь. — На фронте с такими мыслями…» И, по правде говоря, я радовался, что такой человек — наш командир…
Бойцы лежали, по обыкновению, почти прижавшись друг к другу. Не проронив ни слова, я сел рядом с ними и тут только заметил, что забыл вернуть взводному пачку сигарет. «Не беда!» — подумал я. Пачка опять пошла по кругу. Каждый взял по сигарете. Закурив, я глубоко затянулся, выпуская дым то колечками, то непрерывной тонкой струей.
Я совсем было успокоился, но вдруг мысли о только что происшедшем нахлынули на меня, и я снова встревожился.
«Нана. Что мне делать с ним? Посоветоваться с ребятами пока что нельзя! Придется как-нибудь самому выпутываться» Тут мысли мои оборвались. Перед глазами вставала ужасная картина: мне представлялся Нана босой, без кителя, с растрепанными волосами. Глаза закрыты белой повязкой, руки связаны ремнем. Группа солдат с винтовками на изготовку. Его должны расстрелять. Хотят поставить Нану на колени. Но тот вырывается, освобождает руки, срывает повязку и стоит с гордо поднятой головой перед своими палачами. А позади стеною стоят сотни и тысячи немцев, одетых в серые мундиры с квадратными касками серой стали, из-под которых злобно смотрит множество холодных глаз…
Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения.
Повесть "Митря Кокор" (1949) переведенная на десятки языков, принесла автору высокую награду — "Золотую медаль мира".Иллюстрации П. Пинкисевича.
В сборник включены рассказы пятнадцати писателей Социалистической Республики Румынии, вышедшие за последние годы. Тематика сборника весьма разнообразна, но в центре ее всегда стоит человек с его переживаниями и раздумьями, сомнениями и поступками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ливиу Ребяну и Михаил Садовяну — два различных художественных темперамента, два совершенно не похожих друг на друга писателя.Л. Ребяну главным образом эпик, М. Садовяну в основе своей лирик. И вместе с тем, несмотря на все различие их творческих индивидуальностей, они два крупнейших представителя реалистического направления в румынской литературе XX века и неразрывно связаны между собой пристальным вниманием к судьбе родного народа, кровной заинтересованностью в положении крестьянина-труженика.В издание вошли рассказы М. Садовяну и его повесть "Митря Кокор" (1949), обошедшая буквально весь мир, переведенная на десятки языков, принесшая автору высокую награду — "Золотую медаль мира".
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.