Новая журналистика и Антология новой журналистики - [13]

Капоте пять лет собирал материал для своей книги, дотошно опрашивая убийц в тюрьме и тому подобное, — провел впечатляющую работу. Но в 1966 году журналистские подвиги начинали восприниматься как нечто выдающееся, неординарное (см. Приложение, § 6). Утвердилось поколение журналистов, которые прокладывали себе дорогу в любой обстановке, проникали даже в замкнутые сообщества, не щадя себя. Так, один весьма симпатичный безумец уговорил армейское начальство зачислить его в пехотную часть в Форте Диксе, роту «М», в Первую учебную пехотную бригаду — не рекрутом, а репортером, — и прошел всю муштру, а потом отправился во Вьетнам и участвовал в боях. В результате появилась книга «М» (впервые опубликована в «Эсквайр») — настоящая «Уловка-22», только документальная, и, по-моему, самое замечательное сочинение этого жанра о войне. Джордж Плимптон тренировался с профессиональной футбольной командой, «Детройтские львы», и даже выступал в роли разыгрывающего в американском футболе, жил вместе с игроками, проводил вместе с ними свободное время и, наконец, участвовал как защитник в одном матче во время предсезонной подготовки, и все для того, чтобы написать книгу «Бумажный лев». Как и книгу Капоте, «Бумажного льва» читали люди самых разных вкусов, и она стала наиболее впечатляющим произведением о спорте со времен рассказов Ринга Ларднера. Но самых почетных лавров среди фрилансеров удостоился дотоле никому неведомый журналистишка из Калифорнии по имени Хантер Томпсон, который полтора года «таскался» с «ангелами ада» — как репортер, а не как член группы, что было и безопаснее, — чтобы написать «Странную и ужасную сагу о безбашенной банде мотоциклистов». Последняя глава писалась при их активном участии — «ангелы» избили его до полусмерти в мотеле в пятидесяти милях от Санта-Розы. Работая над книгой, Томпсон искал психологическую и социологическую подоплеку происходящего, пытался сделать единственно верное золотое резюме; и когда он лежал распростертый на полу, кашляя кровью и выплевывая зубы, ему увиделась словно вспыхнувшая бриллиантовым сиянием в темноте строчка: «Искоренить всю жестокость!»

Примерно в то же время, в 1966 или 1967 году, Джоан Дидион писала свои странные грубоватые статьи о Калифорнии, вышедшие отдельной книгой под названием «Тяжелая поступь идущих к Вифлеему». Рекс Рид готовил свои замечательные интервью — старый журналистский жанр, конечно, но никто, кроме него, не умел так хорошо задавать вопросы: «Как же сие удобнее всего именовать?» (Насколько я помню, у Симоны Синьоре были шея, плечи и торс полузащитника в американском футболе.) Джеймс Миллс по собственной инициативе подготовил для «Лайф» несколько великолепных материалов — таких как «Паника в Нидл-парк», «Детектив», «Прокурор». Соавторы писатель и репортер Гарри Виллис и Овид Демарис опубликовали серию блестящих статей в «Эсквайре», лучшей из которых стала «Вы все меня знаете — я Джек Руби!»

А потом, в начале 1968-го, еще один романист занялся нон-фикшн, и ему в некотором отношении сопутствовал такой же успех, как Капоте двумя годами раньше: Норман Мейлер написал воспоминания об антивоенной демонстрации, в которой ему довелось принять участие, — «Шаги Пентагона». Воспоминания или автобиография (см. Приложение, § 3) — конечно, старые жанры нон-фикшн, но этот материал был опубликован после весьма значимых для журналистов событий. Он занял весь номер «Харперс мэгазин» и через несколько месяцев вышел отдельной книгой под названием «Армии ночи». В отличие от Капоте, Мейлер не произвел общенациональный фурор, однако в литературном сообществе, и особенно среди интеллектуалов, ничто не пользовалось таким succès d’estime [17]. К тому времени авторитет Мейлера упал после публикации двух неудачных романов — «Американская мечта» (1965) и «Почему мы во Вьетнаме?» (1967). Его все чаще снисходительно называли журналистом, потому что лучше всего ему удавались очерки, особенно в «Эсквайре». «Армии ночи» в мгновение ока все изменили. Как и Капоте, Мейлеру пришлось не по душе, когда на него навесили ярлык журналиста, и поэтому он снабдил свой роман «Армии ночи» подзаголовком «История как роман, роман как история». Но суть дела не в этом. Главное, что еще один романист занялся презренной журналистикой, как бы ни назывались его сочинения, и тем самым не только возродил свой авторитет, но вознес его на невиданную прежде высоту.

К 1969 году никто в литературном мире уже не считал новое течение всего лишь жанром журналистики. Ситуация походила на ту, что в 1850-е годы сложилась вокруг романа в Англии. Но те события были канонизированы, освящены и вошли во все учебники, а теперь писатели сами чувствовали свежие веяния.

Первые годы становления английского романа и новой журналистики не просто походили друг на друга (см. Приложение, § 1). В обоих случаях мы видим одинаковые процессы. Появлялась группа творческих личностей, которая начинала развивать жанр, считавшийся ранее низким (роман до 1850-х годов и статьи в глянцевых журналах до 1960-х). Усилиями этих людей и открылись вся прелесть дотошного реализма и его необыкновенная сила. Многие из подвижников влюбились в реализм ради него самого, а «священный зов» литературы здесь ни при чем. Кажется, они могли бы сказать: «Эй! Смотрите! Вот так сейчас живут люди — именно так, как я вам показываю! Это может поразить вас, вызвать отвращение, восхищение или презрение, рассмешить… Тем не менее это то, что есть на самом деле! Все до последней точки! Вам не будет скучно! Взгляните!»