Новая жизнь темного властелина. Часть 1 - [27]

Магов мало заботил факт, что своими действиями они оттягивают для усопших дату нового воскрешения. Когда я возглавил Магический совет — объявил этим недоумкам настоящую войну. Парочку самых недалёких и упрямых сам отправил на новое воплощение.

Но показательно призывал их перед каждым новым заседанием Совета. Заставлял записывать на галокристаллы покаянные ролики для идейных последователей. Интересно, не это ли стало причиной моей внезапной смерти?

— Так, — сказал я. — Не отвлекайся.

Прогнал посторонние мысли, снова исследовал пентаграмму. Всё точно. Словно только вчера копировал её со свитка учителя. Подержал над ней фонарь — удачно, что прихватил его. Не пришлось для освещения ни расходовать доступный мизер энергии, ни разжигать огонь: то и другое было бы сейчас не к месту.

Ладно.

Идём дальше.

Прижал палец к рисунку. Во «входящей точке». Постарался не смазать линии.

Впрыснул в кровавые контуры порцию сырой маны.

Готово.

Бросил на пентаграмму «скан»: убедился, что магическая энергия разошлась по ней равномерно, заполнила каналы, нигде не протекает.

Вот и всё. Ничего сложного. Даже ребёнок справится.

Сплёл узор ключа. Активировал его.

Шорохи в нише за моей спиной известили о том, что тело мёртвой охранницы зашевелилось.

Я положил руку на отрубленную голову и прошептал:

— С возвращением, подруга. Спасибо, что сразу откликнулась. Прости, что отвлёк тебя от вечных мук — долго держать тебя здесь не буду, обещаю. Мне нужна твоя помощь.

Зажмурил глаза.

— Покажи-ка ту уродку, что отправила тебя в очередь на перерождение, — попросил я. — Надеюсь, ты её запомнила, и мне не придётся беспокоить твою напарницу.

* * *

Варлая Силаева не ошиблась, когда сказала, что мёртвые не разговаривают. Действительно, внятно говорить сумели бы разве что самые свеженькие покойники. И точно не отрубленные головы. Те могли лишь поделиться своими воспоминаниями — с таким, как я: с некромантом.

С охранницей, что погибла при похищении Мышки, проблем не возникло. Она хорошо запомнила убийцу.

На картинках, что извлёк из отрубленной головы, я чётко различил незнакомое мне женское лицо с маленькими глазками и глубокими складками морщин на лбу; и серьги со светящимися красными камнями на мочках ушей убийцы.

Семуриты! Без сомнения!

Или как эти камни называли в Сельриме: «оольнурмун», что означало «друг волшебника». Камни в серьгах убийцы среднего размера. Красные! — таких я ещё не встречал.

Опознать их не составляло труда: прикасаясь к коже одарённого, семуриты любого цвета испускали мягкое свечение. Не слишком яркое. Но хорошо заметное в темноте.

Семуриты — красивые камни. Украшали не одну королевскую корону из тех, что мне довелось повидать. Были они когда-то и на моей — бирюзовые из Галана и прозрачные тильрецкие. Безумно дорогие по меркам магов средней руки. Но при этом так им нужные. Ведь ценились они не только за красоту: семурит — лучший из известных мне накопителей для магической энергии.

Словно два крохотных фонарика светились семуриты в ушах убийцы охранниц. Серьги. С красными камнями.

Вот о чём говорила Мышка.

Серьги похитительницы светились в темноте — те самые глаза монстра!

Мёртвая охранница при жизни хорошо знала свою убийцу. Позволила той подойти близко. Не заподозрила угрозу. Ведь на плече у убийцы тоже красовалась эмблема слуги рода Силаевых. На другом — знак «старшей воительницы-мага».

Перед смертью охранница ещё и назвала свою убийцу по имени. До того, как клинок «старшей воительницы-мага» отсёк ей голову. Убийца сработала умело: обошлась одним ударом.

Я чётко разобрал, что сказала жертва: «Привет, Бритта».

Прокручивал в голове те картинки, что показала мне охранница. Старался не упустить ни одной детали. И чётко запечатлеть в памяти облик той самой Бритты.

А ещё обнаружил, что приходила убийца в дом Варлаи Силаевой не одна. В воспоминаниях её жертвы я разглядел спутницу Бритты. И узнал её.

Едва не присвистнул от неожиданности. Вместе с убийцей слуг рода за Мышкой приходила та самая тётка, что позже, в Оргоне, хотела купить мелкую за один золотой. Та, кого я убил и скормил её тело собакам.

— Бывает же такое, — пробормотал я.

Возвращался по тёмному коридору, подсвечивал дорогу заметно потускневшим фонарём. Скользил взглядом по разложенным в нишах телам, по гирляндам корней меллорна у потолка.

— Я думал, она нормальная педофилка. А она ещё и похитительница.

Фонарь в моей руке мигнул, словно тоже удивился.

— Ну надо же. Поспешил я тогда: не стоило её убивать… так быстро.

Мысли вновь вернулись к убийце охранниц.

— И… кто же ты такая, Бритта? Где мне тебя искать? Признаюсь честно: ты мне сейчас очень пригодишься.

Обратно приходилось идти в гору. Удары по камню за спиной становились всё тише.

Поэтому я сумел различить позади себя другие звуки.

Шаги.

Я обернулся. Приподнял фонарь.

На «паралич» потратил едва ли не половину оставшиеся в резерве маны.

Ждать пришлось недолго.

Вскоре на край освещённого пространства вышла низкорослая человеческая фигура. Мертвец. Без головы. Точнее, голову он держал в руке — в другой сжимал зачехлённый клинок. Блеснули в глазницах серебряные монеты — отразили свет фонаря. Фигура, облачённая во всё ещё нарядную одежду, замерла.