Новая жизнь Нефертити - [125]

Он накрыл ладонью мою руку.

— Тогда читай. Никто не может знать, что ты уже нашла дневник среди вещей в чемодане. — Роберт поцеловал меня в лоб, натянул поло и направился к выходу. — До вечера. Потом будет подозрительно.

⁂

И я прочитала. Это была трепанация души. Жёстко, без обезболивающего. Казалось, Катрин не позволяла себе чувствовать, поставив во главу угла контроль и наблюдение. И даже цитаты мудрецов, часть из которых я слышала от папы, в её интерпретации служили лишь доказательством того, что мир иллюзорен, и в нём никого нет. А значит, некого жалеть, некого любить. Она возомнила себя демиургом, способным собственными руками сотворить вселенную, точнее, цивилизацию для начала. Не вышло.

Её мир, полный богатств и возможностей, был лишён блага. Окруженная людьми, Катрин оставалась страшно одинокой и кичилась этим, уверенная, что однажды взрастит тех, кто будет думать, как она; верить, как она; поступать, как она…

Порой мне приходилось останавливаться и делать перерыв, потому что переварить всё это было сложно.

Кажется, Катрин Беттарид собиралась выстроить новый Рейх. О нём она тоже упоминала, сухо анализируя ошибки и возможности. Страшно было читать о том, что для неё «Третий Рейх был прогрессивен»; Катрин утверждала, что за скачок в медицине, науке и технике мир должен с благодарностью вспоминать именно его, указывая, что «принципы и мораль не важны, когда работаешь на результат». Кстати, и инициации в «Ортус Ра» проводились в саркофаге, установленном в тайном алтаре особняка Бель Руж, — так же, как у адептов особого отделения Третьего Рейха. Это была идея Катрин, а не её далекого предка.

Я не знаю, что сделало Катрин Беттарид такой — дневник касался только проекта «Нефертити» и его скрупулёзной подготовки. Она в самом деле искала Жезл первых фараонов, символ власти, привезённый в земли Древнего Египта посланниками богов. Ссылаясь на Платона и переводы древнейших текстов, Катрин считала первых фараонов потомками погибшей Атлантиды — цивилизации с одинаково развитой магией и технологиями.

Катрин Беттарид вызывала парадоксальные чувства: она была больна властью и поражала глубиной познаний, организаторскими способностями, тщательностью в поисках, талантливыми переводами древних текстов. Изучив психологию, физиогномику и нейролингвистическое программирование и даже гипноз, Катрин умела обаять, когда считала необходимым, влюбить в себя, привязать, но только в интересах дела. Если и было в её жизни что-то личное, то не в этом дневнике. Она неоднократно повторяла: «включить»/«выключить эмоции» и следовала этому. Вот только в гробнице сорвалась…

Я думаю, что пружина, которую она сдавливала до бесконечности, всё-таки достигла предела. Всё в мире стремится к равновесию, нельзя передавить одно и не ожидать, что оно не отскочит тебе в лоб.

Катрин в самом деле считала себя реинкарнацией визиря Айе и маниакально стремилась вернуть себе то, что потеряно, окружала себя вещами периода восемнадцатой династии, изучала язык. А ещё она искала девушку, похожую на Нефертити. Зачем? Моя версия была верна — по задумке Катрин Беттарид, современный двойник должен был исчезнуть, отключиться в гробнице под воздействием добавленных в вино веществ и освободить «место» для Ка Нефертити. Тело как ловушка. И ключ к тайнам.

Планировалось получить Жезл власти и узнать то, что не дано остальным, — сакральные тайны ожившей свидетельницы великих перемен и удивительную говорящую куклу, которую планировалось уничтожить в случае, если контакт будет не удачен.

Мне было до дрожи жутко читать об этом и переживать заново то, что случилось со мной. Фантастически? Роберт скажет, да.

Как они вышли на меня? Догадка о работе хакеров была верной. Франсуа Клавье, тот самый «жених-извращенец», оказался одним из них. Макаров не заплатил ему полную сумму, и потому Франсуа мелко отомстил, написав заявление в полицию. Это уже выяснилось позже из показаний Макарова. Кстати, за содействие следствию ему сократили срок заключения до трёх лет, а главное, — ему удалось избежать смертной казни.

Франсуа также было предъявлено обвинение, но уже во Франции. Оснований хватило. Как выяснилось, именно он и разыскал ту погибшую девушку — Гульнару Хаббиулину. С ней сработала схема, на которую не откликнулась я: она ответила на письмо модельного агентства, я посчитала его спамом.

Бедная Гульнара пользовалась фильтрами в Инстаграме, в жизни у неё была иная форма носа и овал лица. В своём дневнике Катрин Беттарид упомянула о ней, назвав «подделкой», отчего меня долго коробило. А ещё она выплеснула на страницах раздражение тем, что мсье Фёдор живёт с ней. Узнав, что Гульнара узнала от болтливого киношника некоторые детали секретного проекта, мадам Беттарид велела режиссёру избавиться, поставив ультиматум: «Нефертити может быть только одна, нарушение однонаправленности проекта недопустимо, разглашение — тем более».

Сбежать от правосудия режиссёр не мог, — он оказался одним из тех жрецов, кому Роберт прострелил колено во время ритуала в пустыне. Анализ ДНК подтвердил причастность Фёдора Корвоса к смерти Гульнары Хаббиулиной. Он сам и забальзамировал её, гордый тем, что был когда-то «царским бальзамировщиком».