Новая женщина, или Кругосветка на колесах - [29]

Дневник Мэри. Дороги раскисли. Хорошо, что скоро на пароход.

Приметы из русской газеты: В октябре, коли вороны и галки вьются в воздухе, а облака идут против ветра – жди снега. Первый снег выпадает ночью, а дневной быстро тает.

Шведиков – Васильеву (по почте) Наша американочка, о которой писал тебе ранее, оказалась жидовочкой, из нашенских шмындриков. Теперь ясно, каким ветром занесло её в наши края. Детские воспоминания, что-нибудь в эдаком сентиментальном ключе, хотя кто знает – чужая душа потемки. Но согласись, презабавный оборот. Призналась, что дядя её по матери Моисей Каплун, самый сметливый из всей родни, держал возле города трактир (да ты должен помнить, тот самый, у лимана) и помог им деньгами перебраться в Америку. Говорит, что помнит, как мальчишки ловили чижей и щеглов на продажу и вязали им лапки, с тех пор жалеет птиц. И я вспомнил, да, ловили мы и за гроши продавали щеглов у старого базара, и лапки им вязали крепко.

Катались с ней на великах, потом катал её, было дело, на свой лад. К счастью, надела юбку, не шаровары. Лежали на закате под старой сосной. Холодновато, но нежно, и моя ласточка говорила шепотом на ломаном русском, сбивчиво и опасаясь быть услышанной. Может ли художник, говорит, изобразить… повторить красоту природы… таковой, какая она есть, чтоб захватывало дух. Можно ли передать на холсте такую шапку (т.е. крону) на фоне ярких звезд, сверкающих на темном небе, как пуговицы из стекляруса? Вот сюжет, дружище, – изобрази! Ложись под высокой сосной и подивися, какой необыкновенный ракурс! Редкая композиция. Сделаешь – попадешь в авант-гардисты, небось, и купят сразу, так поразятся. Барыш чур пополам. Шучу. Не теряй времени – пиши! красками по холсту и чернилами мне, развратнику. Обнимаю, брат. Кланяйся матушке и сестре, да не проболтайся. Рот на замок! Она взяла с меня слово, что никому не скажу. Главное, чтоб сама не сболтнула. Жаль, скоро уезжает, она мне нравится. Согласись, всё же женщина – лучший человек. Подарю эту фразу нашему дражайшему беллетристу. Досада, что Антон Палыч уехал раньше ее приезда, и для него сюжет нашелся бы – эдакий американский бутон, а родом из наших грязей. Редактор нашего «Таганрогского вестника» опасается, как бы Ч. не обиделся, что в этом месяце о заморской гостье пишут больше, чем об нем. И пусть его, пускай наведывается к нам почаще и не забывает товарищей по гимназии. Вот и Тер-ян то же самое говорит – душа человек, хоть и армяшка, привет от него к тебе! Vale!

Дневник Мэри. Ехали в рессорной коляске – мечты сбываются. А.А. предложил прогулку в родовое гнездо. акидемон! Только теперь, когда говорю и думаю по-англ., могу в полной мере оценить название – lucky demon – какими они были эти везучие черти, застолбившие местечко в тихой азовской заводи? По дороге заехали в Галантерейный Магазинъ. Помимо стандартного ассортимента, продают американские швейные машинки, велосипеды, сделанные в России, и резиновые изделия «Товарищества российско-американской мануфактуры». Проезжающим предлагают гипсовые бюстики писателя Чехова, уроженца Т. – в детстве, конечно, не знала о нём.

«Вестник Орнитологии» Сентябрь 1894 г. Мэри Берри, друг Союза Американских Орнитологов, сообщает из России. Благотворители братья Алфераки любезно предоставили мне возможность выступить с лекциями в их великолепном особняке на главной улице городаТаганрог. Они происходят из семьи известного благотворителя и попечителя местных школ и искусств, в прошом градоначальника Таганрога, и дом их лучший в городе. Теперь старший Алфераки служит в Петербурге на видной должности правителя канцелярии министра. Семья живет на три дома между Петербургом, Харьковом и Таганрогом. Это как если бы состоятельная американская семья жила между Вашингтоном, Атлантой и Новым Орлеаном. Фасад таганрогского дома украшают четыре величественные колонны в коринфском стиле, а внутри блеск французского рококо.

В огромном пышном бальном зале, где были устроены места для публики, желающей узнать из первых уст о живой природе Америки, я чувствовала себя скованно, однако слушали меня с интересом и вопросов задавали много. Присутствовали не только люди, купившие билеты, но и – по моей просьбе, бесплатно – воспитанницы училища с шестилетним сроком обучения, куда я была приглашена ранее с докладом о женском вопросе.

Лекция моя основывалась на материалах Союза Американских Орнитологов и моих собственных наблюдениях за птицами атлантического побережья и была согласована с господами Алфераки, поскольку орнитология и лепидоптерология их семейное увлечение, которое постепенно переходит в научные изыскания. Вот что рассказал мне об этом старший из братьев Алфераки.

«Наша бонна еще в раннем детстве связала для нас сачки и научила ловить бабочек. Первая бабочка была поймана на террасе, ведущей в сад, и оставила яркое впечатление, но впечатление более сильное произвело сообщение нашего воспитателя англичанина, что всякая бабочка и тем более птица имеет особое название. Англичанин, которого мы звали Дот за мелкий рост, был добрая душа и любил все живое. Он так увлек нас рассказами о разнообразии природы, что мы старались не упустить из виду любую подробность. Вся дичь, которая доставлялась с охоты, первоначально попадала к нам в руки и долго и подробно осматривалась. Стрелять мы научились довольно рано, лет с одиннадцати, нас брали на грачей и сусликов. Вольную птицу, застрелянную на лету, я помню до сих пор в мельчайших подробностях. Это был отличный выстрел! Бабочек можно собирать только летом, их жизнь коротка. Охота же продолжается в любой сезон. Ко времени моего поступления в университет моя коллекция чешуекрылых увеличилась, а страсть к зоологии и охоте слились в одно целое и не покидают меня.