Новая погоня - [7]

Алек (в отчаянье). Но ты не сможешь! Тебе не дано…

Гера. Придурок, ты будешь слушать. Сам себя слушать! Запеленгуешь свою душу с моего мобильника и мне во всех деталях, во всех подробностях расскажешь, как ты низко пал, если посмел покуситься на самое святое — на душу. На душу товарища! (Пауза.) Ты как дьявол… Ты страшней дьявола. Давай, звони!

(Алек набирает на Герином телефоне свой номер. Раздается звонок в телефоне Алека. Дрожащей рукой он прикладывает к уху телефон Геры.)

Алек. Я… Моя душа… Она снова хочет быть маленькой. Сходить по-маленькому. Затем забраться в теплую постель, и чтоб рядом — мама. Молодая, ласковая. А у меня температура и кашель. И мама обо мне заботится: встряхивает градусник, в стакане чай с малиной, у изголовья ночная лампа в бархатном колпаке, обогреватель урчит — воздух в спальне греет. И мне уже хорошо, никуда не нужно бежать, не надо больше гнаться, не надо бояться и никого… И пугать никого не надо, угрожать смертью никому не надо. Просто сомкнуть веки, слушать нежный мамин голос и представлять себе, как это будет со мной… Сколько всего ждет меня еще в моей жизни…

(Не замечает, как, обессиленный, Гера безмолвно падает головой на руль.)

Я верю своей маме, верю ее теплому голосу, что звучит сейчас в телефоне: меня ждет только хорошее. Судьба будет благосклонна ко мне; я не подведу свою маму, ей ни разу в жизни не придется испытать стыд из-за меня…

(Замечает недвижимое, обмякшее тело Геры.)

Что это с тобой?.. Нет-нет, куда ты?! Ты этого не сделаешь со мной, не бросишь! (Наклоняется над Герой, пытается привести его в чувство.)

Сейчас, сейчас я тебе помогу. Я быстро, вот увидишь, мы успеем добраться вовремя. Нам же еще ту дуру надо прикончить…

(Свет меркнет. Затемнение.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Утро следующего дня

Полузатемнение. Перед рассветом. Лесная дорога, вершина оврага. Высвечивается лишь центр сцены. В круге света стоит Ксения. Позади автомобильное колесо, искореженный лист металла.

Ксения. Он позвонил мне, сказал, что уже выехал в Большовск. И пообещал забрать к себе через неделю, когда снимет квартиру и решит какие-то дела. Но я не могу ждать неделю, я без него и дня не могу прожить!.. Я тут же все бросила, ничего не сказала маме, взяла такси и поехала ему наперерез; таксист показал мне эту дорогу… Я так надеялась догнать его, но вместо этого очутилась здесь. (Оглядывается.) Я отпустила такси, а сама решила остаться. Он бы сказал, будь он сейчас рядом, что я поступила глупо, легкомысленно, безрассудно. Но я не могла иначе, ведь там… (Всматривается в лесной мрак.) Неподалеку, случилось несчастье. Авария. Сперва я даже подумала, что это с ним… Сердце так защемило, и я решила, что он попал в беду… Но потом оно отпустило, немного поныв, затихло — и сразу отлегло… (Пауза.) Ведь он… он дорог мне. Я бы, наверно, не пережила, если б с ним что-нибудь случилось. Пусть и не очень серьезное. Все равно боязно за него ведь он такой уязвимый… Его отсутствие, его боль, его… смерть — они бы слишком много для меня значили… (Пауза.) Пустота… Я только обрела опору под ногами, только стала различать запахи ветров и оттенки рассветов — и вдруг пустота. Пустота… (Пауза.) Что мне тогда, покончить с собой? Покончить с жизнью? В отместку за свою везучесть. За свою неуязвимость?.. Или одеться в рубище и пойти куда глаза глядят? Подставляя голову и спину побоям и проклятьям. Вымаливая, выпрашивая у неба вернуть его мне… Какой аргумент? Почему небо должно вернуть его мне? Но как же иначе… Я люблю его — вот и все. Вернее, любила. Нет, вздор, что я несу! Ведь я не знаю, кто там разбился. Кого нашла на этой глухой лесной дороге злая судьба. (Пауза.) Не дай бог, он бы и вправду угодил в это месиво, от которого смердит даже сюда. Я бы не выдержала тогда, я бы сорвалась, и никто бы меня тогда не остановил. Не сумел бы убедить, что я должна покориться судьбе, унять строптивый свой нрав, покончить с собственной гордыней… Раз и навсегда покончить с мечтой… (Пауза.) Но разве бы я так могла? Отказаться от всего этого? Моего?.. От самой себя, выношенной здесь, в сердце, и здесь, в душе, — разве бы я когда-нибудь от себя отказалась?!.. (Пауза.) Да я бы скорей стала шлюхой! Вышколенной, искушенной, блистательной шлюхой! От моего вида, от того, как я одеваюсь и умею держаться в обществе, женщины сгорали б от зависти, а у мужчин срывало бы крышу… Змейки бы лопались на их похотливых штанах. Я сама утопила бы в похоти свое горе и гордость свою… (Пауза.) Боже, о чем это я?.. Как тихо, как страшно здесь. Я ненавижу ночь. Прямо демонический лес. Не приведи Господь, выскочит кто-нибудь и затащит меня в черную чащу. А там ведьмы, упыри… И все же здесь не так плохо. Что-то подсказывает мне, что та беда, что произошла здесь, — еще не моя беда. Это радует… Каким бы благочестивым и воспитанным ни был человек, он всегда остается истинным эгоистом, если вдруг кто-то посягает на его счастье… На мою любовь… (Пауза.) Эта авария. Она знак для меня свыше, предупреждение, чтоб я была готова к самому худшему… Вот еще! Не будет по-вашему, за кого вы меня принимаете?! Чтобы я отныне жила в вечном страхе, что мою любовь совсем скоро постигнет та же участь, что и тех невезучих, угодивших в аварию? Не на ту напали! Я не верю никаким предсказаниям!.. Какими бы они правдивыми ни были. Я не хочу… Я буду сопротивляться, я буду счастливой наперекор! Я не пропущу напрасно ни одного радостного мгновения, ни одного рассвета, ни одной чашечки кофе, ни одного пирожного… (