Новая квартира - [7]
В коридоре было пустынно. Далёкая лампочка еле-еле освещала два ряда серых дверей, глядящие друг на друга. Маруся уставилась в пол, на многочисленные продолговатые рубцы с выпуклыми краями, оставленные на линолеуме брошенными непотушенными окурками. Ощущение безнадёжности пронизало её с головы до ног. Мысли спутались, а сердце забилось, как у человека, уличённого в чём-то постыдном.
— Ты, говорят, сегодня заходила, — вымолвила она наконец.
— Да, за солью, — рассеянно ответила Лиза.
— Как! А мне Анжела сказала, что за перцем, — удивилась Маруся.
— Ах да, действительно за перцем.
Маруся снова запуталась в своих мыслях и не знала, что сказать, только напряжённо смотрела на Лизу, до тех пор, пока та не спросила:
— Ну что, так и будем молчать?
— Я просто не нахожу слов, — попыталась оправдаться Маруся. — Ты меня подвела, подло подвела, и у меня нет слов! Ну сколько раз я говорила: «Лизочка, не забудь про тетрадочку!» А Лизочка говорила: «Да-да, хорошо, конечно». Лучше б я тебя не просила. Я б тогда сама пошла и взяла. Ты уж или делай, или не обещай!
— Ну хорошо, извини ещё раз. Забыла, завтра попрошу. Я не знала, что тебе именно сегодня приспичило.
— Завтра я и сама попрошу. Чёрт возьми, Лиза! Почему если тебе что-то надо, если Лизочке что-то надо, и она меня об этом просит, то я не забываю, не рассуждаю, надо ей это или не надо, а просто иду и делаю?! А тебя нельзя попросить ни об одной мелочи! Я очень на тебя обиделась. Друзья так не поступают.
Сказав это, Маруся снова печально уставилась в пол. Лиза тоже молчала. Она уже знала, что любое слово может новый взрыв обвинений. Наконец Маруся закивала каким-то своим мыслям и пробормотала:
— Ладно, проехали. Не будем друг на друга обижаться. Слушай, Лизка, — начала она уже другим тоном, дружески-наставительным, — чего ты так много куришь?
— Хочу и курю, тебе-то что?
— Опять двадцать пять! — вскричала Маруся. — Да сколько же можно одно и то же тебе твердить. Лиза, послушай, бросай курить, а. Пожалуйста. Пусть мужики курят, для них это ведь не так вредно, ты же знаешь. А у тебя дети будут. Ты что, хочешь уродов рожать?! Нет, ты мне скажи, ты хочешь уродов рожать?
— Не от тебя же, — отрезала Лиза.
— О господи, как ты стала жить! С кем вы общаетесь! Что это за горластый болван? Он сам-то не голубой?.. А как хорошо было, когда мы с тобой вместе жили. Ты ведь почти не курила. Прошу тебя, Лизочка, бросай курить! Просто запрети себе раз и навсегда. Я не могу видеть, как ты гробишь своё здоровье!
— Я не поняла, — возмутилась Лиза, — ты вызвала меня из комнаты, чтобы прочитать лекцию о вреде курения?
— Нет, нет. Конечно, нет. Извини… Лиза, у меня есть к тебе такое предложение… Я вот подумала, мы с тобой давно никуда не ходили гулять… Нет, то есть я не то хотела сказать… В общем, у меня появились деньги, и я хотела бы их прогулять. Не составишь ли ты мне в этом компанию? — закончила Маруся уверенно, думая, что нашла подходящую формулировку.
— Нет, — ответила Лиза. — Мне не хочется сейчас никуда идти. И вообще.
— Ну пойдём, пожалуйста.
— Не хочу.
— Мы так давно с тобой не гуляли. На первом курсе в последний раз. Пойдём! Погода, наконец, хорошая. Помнишь, как мы тогда обошли всё Садовое кольцо? Давай опять пойдём туда.
— У меня нет никакого настроения.
— Ничего. Аппетит приходит во время еды. Ты просто ленивая, не хочешь себя заставить. Нельзя так потакать своей лени. Пошли, Лизка, — в голосе Маруси появились шутливые интонации. — Чего дома сидеть?!
Маруся подошла ближе и взяла Лизу за руку. Лицо её стало жалобным, а глаза поймали взгляд Лизы и не отпускали его.
— Лизочка, пожалуйста, погуляй со мной немножечко. Мне так одиноко, я не хочу возвращаться к себе…
— Боюсь, что я ничем не смогу тебе помочь, — холодно ответила Лиза. Жестокость — приятная штука, когда чувствуешь, что имеешь на неё право.
— Мне не надо помогать! — со слезами в голосе и на глазах воскликнула Маруся. — Просто побудь со мной, мне больше ничего не надо! Я так соскучилась по тебе, Лизочка! Представляешь, видимся каждый день, а я по тебе соскучилась.
— Я хотела ещё на завтрак что-нибудь приготовить, понимаешь, — как можно более ласково попыталась отделаться Лиза.
Маруся возмутилась:
— Ты ведь столько времени потратила на этого Валю, а мне, старому другу, не можешь уделить ни минуты!
— Но я же не знала, что всё так получится! — раздражённо начала защищаться Лиза. — Не могу же я обратно вернуть потраченное время! И потом — с Валей мне хотелось посидеть: новый человек, интересно…
— А со мной тебе, значит, неинтересно?!
— Я этого не говорила, — поспешно ответила Лиза, чувствуя, что тупеет.
— Слушай, давай всё-таки раз и навсегда разберёмся: как ты ко мне относишься?
Лиза, услышав это, беспомощно прислонилась к стене, умоляюще подняла глаза и слабым голосом спросила:
— Что, прямо сейчас?
Маруся пропустила этот вопрос мимо ушей. Она уже завелась, её страстные интонации почти переходили в крик:
— Почему раньше ты хотела со мной гулять, а теперь не хочешь? Что в тебе изменилось, Лиза?! Я хочу это знать. Я должна это знать. Я имею право это знать! Почему к вам пришёл старый друг, а вы не предложите вина, хотя сами пьёте?! Кто тебе позволял так меня унижать?! Неужели я теперь совсем для тебя ничего не значу?!
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.