Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - [22]

* * *

Второй социально-политический пожар этого периода устроили женщины, требующие избирательного права. С середины XIX века суфражистское движение добивалось расширения права голоса, надеясь, что это приведет к изменениям в плачевном положении женщин. Дамы из среднего класса викторианской Англии не могли получить высшее образование и заниматься профессиональной деятельностью, а оплату труда в тех немногих областях, где они могли реализоваться, сильно занижали по сравнению с мужчинами. Женщины из низов нанимались на фабрики в качестве работниц ручного труда с ограниченными правами либо оставались дома и рожали детей — иногда до десяти.

Требования избирательного права для женского населения с порога отвергались верхушкой викторианского политического истеблишмента, опасавшегося, что это начало конца мужской гегемонии. Эдвардианская элита тоже нисколько не сочувствовала суфражисткам. И все-таки участие женщин в политических процессах в начале XX века возросло. Дамам позволили служить в местных администрациях, голосовать на местных выборах и даже становиться мэрами. Причина, по которой женщин допустили к власти на местах, проста: там занимались исключительно хозяйственными делами, «естественной сферой деятельности» женщин. К концу правления Эдуарда у женщин из среднего класса также появился некоторый доступ к высшему образованию (хотя они по-прежнему не могли получить диплом) и некоторым профессиям, вроде учительницы или медсестры.

Многие так называемые бойкие женщины начали жаловаться на ограничение профессиональных возможностей, неравные права в браке и недостаток сексуальной свободы. Расцветающая женская уверенность в себе находила выражение в увлечении новыми динамичными видами спорта — теннисом, роликовыми коньками, велосипедами, а также через новую женскую моду. Углы и изгибы ушли прочь, им на смену пришли наряды более свободного прямого кроя; сдержанные оттенки сменились яркими цветами. Один журналист-мужчина замечал: «В викторианской Англии женщина была символом невинности, милым созданием наподобие котенка, не имеющим отношения к мирским делам. Теперь же она осознает себя и свой пол и рушит тюремные решетки обстоятельств».

Нет ничего удивительного в том, что суфражистское движение при Эдуарде стало и более обширным по охвату, и более радикальным по характеру. В 1903 году великолепный оратор Эммелин Панкхёрст вместе с дочерьми Кристабель и Сильвией основала Женский социально-политический союз. Он значительно отличался от других суфражистских организаций. «Мы решили открыть доступ в него исключительно для женщин, — заявляла Панкхёрст, — чтобы абсолютно освободиться от влияния других партий и находить удовлетворение только в действиях. “Дела, а не слова” — таков наш девиз». Когда Daily Mail насмешливо назвала их suffragettes[29], суфражетками, они уверенно приняли прозвище и изменили его на suffragets, используя английский глагол to get — получать, как бы подчеркивая, что они твердо намерены получить право голоса. При этом суфражистки вовсе не хотели «получить» избирательное право для всех без исключения женщин, без учета классовой принадлежности и состоятельности, поскольку в этом отказано было и мужчинам. Они лишь требовали, чтобы пол как таковой перестал быть критерием отбора избирателей. Их ключевая цель заключалась в утверждении самого принципа равноправия, и пусть при таком раскладе право выбора получили бы лишь домовладелицы из среднего класса — зато на равных с мужчинами условиях.

Ко времени коронации Георга в 1910 году Женский союз накопил существенные ресурсы, увеличилось количество сестринских суфражистских обществ. Однако даже такой значительный рост движения за избирательное право не привел к какому-либо значимому влиянию на парламент. Несколько законопроектов о наделении женщин избирательным правом были последовательно внесены независимыми членами парламента, но ни один не прошел через палату общин. Некоторые завсегдатаи задних скамей открыто насмехались над идеей голосующих дам, тогда как ведущие политики той эпохи разошлись во мнениях по вопросу. Асквит полагал, что женская «сфера — это не сутолока и пыль политики, а круг общественной и домашней жизни». Его жена и дочь, вследствие аристократического происхождения не нуждавшиеся в праве голоса ради политического влияния, разделяли его презрительное отношение к «юбочной политике», и физически отстраняли протестующих суфражисток, пытавшихся пробиться к ним. Король в этом же духе клеймил суфражисток как «ужасных женщин». Впрочем, Бэлфур и Ллойд Джордж выражали осторожное сочувствие, а некоторые парламентарии-лейбористы открыто выступали в защиту женского избирательного права, хотя партия как таковая имела амбивалентную позицию по вопросу.

Поскольку палата общин не реагировала на их требования, суфражистки решили действовать напрямую. Они прерывали политические собрания вопросами из зала и совершали попытки нарушать работу парламента. 18 ноября 1910 года тысячи суфражисток вышли на площадь перед парламентом, где их встретила полиция. Черчилль велел офицерам держать протестующих подальше от парламента любой ценой, и этот приказ обернулся множественными случаями побоев, грубого обращения и арестов женщин. Панкхёрст привлекли к суду за подстрекательство к мятежу, но она в итоге превратила процесс в трибуну, где анатомически препарировала бессмысленный и бестолковый отказ правительства дать женщинам избирательное право. События Черной пятницы и его последствия обеспечили суфражисткам поддержку по всей стране.