Новая Афи - [46]

– Ты где? – крикнула мама с порога.

– Там, где и была.

– Ты как с матерью разговариваешь? Следи за языком!

– Я лишь…

– Следи за языком, говорю! Считаешь, стала такой важной, взрослой женщиной? Только не для меня!

Я молча закатила глаза. Мама уже стояла у кровати и сурово взирала на меня сверху вниз. На лбу пролегла глубокая морщина, разделяющая его надвое, а совсем недавно выкрашенные волосы, судя по следам чернильной краски под линией роста волос, были собраны в тугой пучок. Очевидно, она ждала, когда я спрошу о ее разговоре с тетушкой, однако я молчала, нисколько не заинтересованная. Устав ждать, мама бросила:

– Разогрею нам ужин.

Я села.

– Куда собралась? – рявкнула мама.

– Помочь тебе.

– Сама справлюсь!

Из кухни доносился шум: мама бухнула кастрюлю на газовую плиту, а затем начала помешивать варево с таким звуком, словно пыталась отскрести верхний слой металла. Я вздохнула: похоже, сегодня предстоит ужинать алюминием.

Вскоре в комнату проникли ароматы специй и пальмового масла, которые выманили меня на кухню. Мама разложила еду по двум эмалированным тарелкам и поставила на исцарапанный стол. Мы уселись на разномастные стульях, некогда принадлежавшие тетушке. Я опустила взгляд в тарелку и нахмурилась при виде хамсы в соусе.

– Анчоусы?

– Ну да, а что?

– Ты же знаешь, как я их не люблю, – протянула я капризно. Торговцы рыбой никогда их не чистили перед сушкой, из-за чего к ним обычно прилагался песок.

– Тогда сидела бы у себя дома и ела то, что нравится! – огрызнулась мама, затем отломила кусочек кассавы, окунула в соус и положила в рот. – Откуда ж мне было знать, что ты приедешь? Я готовила ужин только себе. Или мне выбросить свою еду лишь потому, что ты вдруг решила уйти от мужа?

Проигнорировав ее сарказм, я пошла вымыть руки. При повороте крана послышалось бульканье, однако вода не полилась. И тут я вспомнила, что, в отличие от моей квартиры, где имелись огромные резервуары для воды, маме приходилось полагаться на волю правительства, которое ревностно ограничивало расход всех ресурсов. Рядом с раковиной стояло цветастое пластиковое ведро с водой, а в нем плавал ковш с длинной ручкой – им я и воспользовалась, чтобы вымыть руки.

Мама легко могла приготовить что-нибудь еще, особенно учитывая мое положение, но решила наказать меня рыбой, фаршированной песком. Я порылась в маленьком холодильнике в поисках чего-нибудь съестного и нашла тарелку арахисового супа, который подогрела на плите.

Когда я вернулась к столу с супом, мама уже почти расправилась со своим ужином. Взглянула на мою еду и покачала головой, словно осуждая мой выбор.

– Я встретилась с тетушкой, – наконец сообщила она, положив пальцы на кубик кассавы в тарелке.

– Ясно.

Мама бросила на меня злобный взгляд: краткость моего ответа только распалила ее ярость.

– Она недовольна твоим поступком. Сильно недовольна! Велела завтра же отправить тебя обратно к мужу. Менса за тобой заедет.

– Ма, я не поеду, – спокойно ответила я, нисколько не удивленная и готовая к отпору.

– Будешь противиться тетушке?

– Никому я не противлюсь. Я лишь говорю, что не вернусь в квартиру, пока другая женщина занимает мой супружеский дом, спит в моей супружеской постели с моим мужем. Я никуда не поеду.

Мама с такой силой оттолкнула от себя тарелку, что та проехалась через весь стол и с грохотом упала на пол, расплескав повсюду жирную подливу. Мы обе вздрогнули.

– Что ты такое говоришь? Чепуха! Поедешь как миленькая!

Я встала.

– Не поеду ни сегодня, ни завтра. Если Эли хочет меня вернуть, пусть сам приезжает и забирает в наш дом!

Я ударила ладонью по столу, отчего моя эмалированная тарелка подпрыгнула.

– Боже, что ты такое несешь?!

– Я говорю…

– Я слышала, глупая девчонка! Ты совсем рехнулась?

– Рехнулась, потому что хочу жить со своим мужем?

– Потому что говоришь, как сумасшедшая! Ты ждешь, что Эликем Ганьо явится сюда и будет умолять тебя вернуться домой? Совсем забыла, кто ты такая, забыла свое место? Забыла, как сидела на этом самом стуле за старой швейной машинкой, молясь, чтобы кто-нибудь принес тебе одежду для починки и заплатил несколько монет? Забыла, как мы стояли на этой самой веранде в ожидании водителя от тетушки с мешочком риса и курицей, чтобы немного поесть, чтобы не пришлось ходить по домам с протянутой рукой? Ты обо всем этом забыла и плюнула тетушке в лицо! Решила опозорить меня перед женщиной, которая так много для нас сделала, опозорить меня перед всем честным народом! Разве после такого я посмею показаться людям на глаза, Афи? А? Посмею ходить на работу, как ни в чем не бывало, в церковь, на собрания «Женской гильдии»? Скажи, Афи, где мне укрыться от такого позора?

Она уже рыдала – тоже весьма ожидаемая реакция.

– Ма…

– Что ты мне мамкаешь?! Значит, знаешь, что я твоя мать, но слушать не желаешь? При этом слушаешь людей, которые хотят тебя запутать, запудрить мозги, разрушить твою жизнь!

– Каких людей я слушаю?

– Эту Эвелин, которая тоже забыла свое место!

– Откуда тебе известно про Эвелин? Она не советовала мне уезжать, наоборот, уговаривала остаться.

– Вранье! Тетушка говорит, что именно она тебя надоумила! Разве ты не понимаешь, что она тебе завидует? Женщина за тридцать, без семьи… Разумеется, она будет советовать тебе уйти от мужа! Она мечтает обо всем том, что есть у тебя, а ты из-за своей глупости ничего не замечаешь!