Нова Свинг - [77]

– Глубже! – кричали они камерам, они с Эдом Читайцем, пилоты, которым на все гало улыбалось будущее, ракетный спорт был тогда так популярен, что полет, без сомнения, стоил того. Как избавиться от голограммы? Лив никогда не интересовалась прошивками гаджетов и даже не знала, как эта штука работает. Она решила, что надо выкинуть ее в море.

Захлопнув коробку, она заперла бар, вышла на улицу и направилась вниз по Стрэйнту в некорпоративный порт, где некоторое время стояла на краю плотных, шелковистых на ощупь камышей рядом с перетянутыми цепью воротами, в темном пилотском комбинезоне, глядя в утреннем свете, как опускаются и взлетают ракеты; затем поймала рикшу, чтобы сэкономить силы на остатке пути до пляжа.

– Вы бы не совались во Вьентьяль, – посоветовала ей рикша. – Там не протолкнуться. Приходится ползти.

– А может, мне охота ползти.

– Нет, не может.

Пляж Чудовища тоже был запружен народом: обозрев переполненные отдыхающими рыбные ресторанчики и аттракционы на дощатых настилах, стайки прекрасных Мон и знаменитый знак, указывавший, как ни странно, не в песок, а вверх, на парковочную орбиту, она попросила девочку рулить дальше, в Пойнт, на самую оконечность пляжа. Там она разделась до белого топика и черной поддевки, больше приставшей бы мальчишке, и стала наблюдать, как играют в приливе детишки. Потом снова повозилась с голограммой. Трудно было сказать, о чем она думает, просматривая запись. Прическа у нее совсем не изменилась с той поры, только оттенок волос теперь был другой. Она смотрела на море. Ела мороженое. Подцепила молодого человека. Это случилось, когда она с пустыми руками возвращалась от океана, испытывая внезапную легкость и потребность за что-нибудь взяться. Он был куда моложе, улыбался теплой искренней улыбкой; соломенные волосы его выгорели на солнце, аккуратная треугольная бородка начиналась от нижней губы. Не хочет ли она мороженого, поинтересовался он.

– Отличная идея, – ответила она. – Но я за него заплачу.

Во время прогулки с мороженым по берегу он сказал:

– Свет и тень порою вытворяют одно и то же? В смысле, гм, подсветки? И они одинаково ласковы…

– Я об этом часто задумывалась, – сказала Лив.

Она и так собиралась забрать его в бар. Поздним вечером он деликатно заметил:

– Я тебя где-то раньше видел. Ты кто такая?

– На дворе две тысячи четыреста сорок четвертый год. Мы все кем-нибудь да стали.

Поднявшись к ней в спальню, он уставился на разбитый умывальник. Она видела, как юноша придумывает повод об этом спросить. В середине ночи Лив проснулась и уже не смогла уснуть. Она разглядывала его тело, кожу цвета меда, совсем чуток несовершенную для полного идеала. Гм, интересно, откуда он столько знает про секс в его-то возрасте? Впрочем, для таких навыков сейчас есть портняжки. Поразмыслив немного, она встала, спустилась в бар, накалякала грубое объявление «ПРОДАЕТСЯ» и приклеила на окошко, внизу справа. Поднявшись обратно, она обнаружила, что юноша проснулся и тоже на ногах. Его снова заинтересовала разбитая раковина.

– Ты же не собираешься туда сикать, правда? – спросила она.

– Я могу ее починить.

– Ее кто угодно может починить. Почини лучше меня. Я-то и вправду нуждаюсь в починке.

Он улыбнулся ей неторопливой улыбкой, совсем как Эд.

– Нет, ну правда, – настойчиво повторил он, – ты кто такая?

Лив сделала вид, что оглядывает комнату.

– Разве та, кто здесь живет, не вправе кем-то оказаться? Ты это кончай. Лучше трахни меня.

– А может, сначала трахнуть тебя, а потом кончить?

В конце концов, подумала она с неожиданным облегчением, он и вправду так молод, каким кажется. Она рассмеялась.

– Так что ты за пургу там нес насчет света и теней, – спросила она, – на пляже?

Наутро ей стало куда лучше. Она прибралась в баре. Вымыла столики. Составила более аккуратную версию объявления «ПРОДАЕТСЯ», написав это слово на куске белого картона, найденном за барной стойкой. К ней вернулась прежняя энергия. Словно отвечая этим мыслям, явился первый клиент и заказал горячую мокку с ромом и сливками. Был то не кто иной, как Антуан Месснер, в кои-то веки при полном параде.

– Я тут уже проходил, – сообщил он, – и видел твое объявление. Я в восторге.

Он сказал, что направляется по делам на Карвер-Филд. Вероятно желая подчеркнуть серьезность своих намерений, он оделся во все новое. На нем были короткая кожаная пилотская куртка на застежке-молнии, саржевые бриджи цвета хаки и дорогой пояс. Никак он и впрямь при деньгах.

– Ирэн, – между делом бросил он, – передает тебе привет. Она не забыла, как ты с ней ласково обошлась после смерти Джо Леони.

– А как там Ирэн? – спросила Лив.

– О, с Ирэн все в порядке. С нами обоими все в порядке.

Тем утром мир, казалось, изменился. Лив испытывала облегчение, недостаточное, впрочем, чтобы сбросить оковы гравитации и уплыть. Это ощущение нужно было конвертировать с пользой. Она вымыла стеклянную посуду. Вымыла пол. Удивленные теневые операторы сбились к потолочным вентиляторам, потом все как один метнулись к дверям, вылетели на свет, но тут же вернулись. Толстяк Антуан тоже был преисполнен энергии. Выйдя из тени Вика Серотонина, он немного расслабился. Он теперь изъяснялся не так витиевато и вообще словно бы освободился. Пропустив пару стаканов, он сделал ей предложение, над которым она крепко задумалась.