Ноутсити – город будущего - [17]

– Надо срочно сообщить краёвникам!

– Не думаю, что это удачная мысль, Кэрол.

– Но почему, папа?

– Не просто так они скрылись с твоим мужем именно так. Вовсе не такой он и сумасшедший этот Алан Грустен. К тому же я не очень доверяю роботам.

По всей видимости, мама задумалась. Я стоял с раскрытым ртом за дверью и ничем не выказывал своё присутствие. Как только взрослые замолчали, снова уселся за компьютер. Вошла мама.

– Что, мам?

– Нет ничего, сынок.

Она не хотела, чтобы я снова мысленно переживал тот день. По какой причине я пытался скрыть свою осведомлённость осталось загадкой даже для меня. Это получилось само собой. Если бы она узнала – мы бы, наверное, и не смогли совершить то, что совершили позднее.

Порой инстинктивно принимаешь правильные решения.

Хитрость Ребекки. Прояснившая все телепередача. Тревожная надпись. А также о том, как я потерял деда.

Время летит и имеет необыкновенное свойство лечить все невзгоды. Пролетело полгода с тех пор, как исчез папа. Мрак, разгоняемый светом уличных фонарей, стал обыденностью. Человечество также приспособилось бы к вечной темени, как и ко всему другому, но для растений это оказалось настоящим бедствием – они погибали. Постепенно опали листья с деревьев в зеленных зонах дворов, пожелтела и высохла трава.

– Без солнца растения жить не могут, – объяснял дед и печаль появлялась на его лице особенно трагичной маской.

Причину этой печали я понял позднее; после того, как услышал обрывок разговора старика с мамой:

– Самое страшное, Кэрол, впереди.

– Ой, не выдумывай, пап, – отмахнулась мама. – ЦОС обязательно что-нибудь придумает.

– Да что же он придумает интересно? Ничто не заменит Солнце, – возмутился дед.

Мама уже давно разуверилась в том, что сможет переубедить его. Она вздыхала и пыталась сменить тему разговора.

– В том случае если ваши хваленные учёные не придумают чем заменить солнечный свет – мир ждёт катастрофа, – не унимался старик.

– Перестань, папа. Тим услышит.

Дед окончательно обосновался у нас дома. Он временами копался во дворе и пытался оживить умирающие зеленные насаждения. Но в отсутствие солнца – это невозможно.

Иногда он пытался что-либо починить, хоть и не было в этом необходимости, поскольку Мэрон со всем справлялась сама. Отстраняя её от поломки со словами: «Дай я сам починю», – он доставал из привезённого с собой ящика диковинные приспособления (инструменты, как он сам их называл), прикручивал, выкручивал, перематывал, разбирал и собирал заново. Лампы, поливочное устройство, газонокосилку и всякие другие приспособления, коих множество в любом доме Ноутсити, все чинил сам. Бывало пытался и меня заинтересовать самостоятельностью:

– Смотри, вот это – микросхема. Видишь провод? По нему энергия…

Я редко мог вытерпеть все инструкции. Обычно, после пары минут наставлений, я, под каким-нибудь благовидным предлогом, убегал:

– Деда, мне надо подготовить уроки.

– Так вы же не учитесь, – ухмылялся дед.

– Эээ, нам задали кучу домашних заданий, – я придумывал очередную отмазку и давал деру.

– Эээх, – вздыхал дед напоследок, – что-то вы будете делать, если вдруг ваши хваленные роботы разом сломаются или того хуже откажутся подчиняться. В моё детство мы – люди, все делали сами.

Дед, его зовут Роберт Хаммер, приходится маме отцом. Конечно же во время его детства все было по-другому. Он рассказывал, как они гоняли по городу на странных устройствах, называемых велосипедами. Они крутили педали и вовсе не знали, что такое аэроскутер. Удивительно, что люди, тогда, теми самыми каракулями – письменными буквами, писали ручками на обычных листах бумаги. Мир, с тех пор, изменился до неузнаваемости.

Ребекка по-прежнему частенько захаживала к нам в гости. Они с мамой подружились; отправив Мэрон убираться в какой-нибудь другой комнате, постоянно что-то там экспериментировали на кухне. Я начал подозревать, что мама не сильно бы расстроилась будь я девчонкой. Во всяком случае не припомню, чтобы мы с ней в детстве лепили на кухне. Иногда я ревную маму к Ребекке.

Как-то я рассказал ей о блокноте. Она, как и все зубрилы (я все ещё называл её так, когда мы ссорились) заинтересовалась таинственным письмом. Она готова учиться всему, что есть на свете и даже тому, что совершенно утратило значимость. Впрочем, это оказалось как нельзя кстати. Дед больше не рассказывал о блокноте и его содержимом. Только лишь раз после первого случая, я заметил его у открытого шкафа, в котором располагалась кабинка устаревшего ТРАМА. Он раскрыл створки, и пытался во что-то вникнуть, вчитываясь мельком в страницы блокнота. В то время я не придал этому значения, Ребекка же чрезвычайно заинтересовалась:

– А что если мы смогли бы прочитать то, что написано в блокноте и выяснить куда направились твой папа и мистер Грустен?

Милая Ребекка, она прекрасно видела и понимала, как мне не хватает отца.

– Думаю если бы там это было написано, он бы обязательно сообщил нам с мамой, – аргументировал я в ответ.

– Хм. Ну да. А может он опасается, что если миссис Кэнди узнает, она попытается разыскать мистера Кэнди?

– И что в этом плохого?

– А вдруг это опасно? И он боится, что с миссис Кэнди может что-нибудь случиться?